– В течение какого времени может быть осуществлена эта отправка?

– В самое ближайшее – уже сегодня вечером. Представители таможни и Службы дипломатического сервиса могут это подтвердить.

– В таком случае, мы должны посоветоваться с посольством.

– О чем?

– Я должен передать им суть ваших предложений.

– Хорошо, передавайте, – согласился Плетнев. – Но в ваших интересах разрешить нам немедленно осмотреть вашу вализу, с тем чтобы потом мы смогли быстро оформить ее отправку. Насколько я помню, вы были заинтересованы в том, чтобы это произошло как можно быстрее?

– Мы не можем допустить вас до нашей вализы без предварительных консультаций с посольством, – стоял на своем американец.

– Почему? Если вы уверены в том, что в вашем ящике нет человека, что мешает вам наглядно подтвердить это прямо сейчас?

– В ящике находится секретное оборудование, которое мы не имеем права вам показывать. Вы же дипломат и прекрасно это понимаете, – губы американца тронула легкая тень улыбки.

– Хорошо, советуйтесь с посольством, – сдался Плетнев. – Сколько времени вам понадобится, чтобы сделать телефонный звонок – пять минут, десять?

– Полагаю, что на решение этого вопроса уйдет гораздо больше времени, мистер Плетнев, до нескольких часов.

– Почему так много?

– Есть некие нюансы, которые не позволяют решать эту проблему в спешке.

– Что за нюансы?

– Ну вы же дипломат… – развел руками американец, сопроводив этот жест лукавой улыбкой.

* * *

Москва, гостиница «Ленинградская-Хилтон»

Вишнев вот уже битый час стоял у гостиничного окна и смотрел на утреннюю Москву. Рядом на кровати лежал Чак Коламбус, причем он завалился туда прямо в одежде, и даже не удосужившись снять обувь. Крепкий сон никак не брал гримера, поэтому он периодически открывал глаза, и каждый раз его взгляд натыкался на спину стоявшего возле окна напарника. Наконец, когда американец в очередной раз застал ту же картину, он не выдержал:

– Вам не надоело маячить у окна, мистер Морган?

Он не употребил подлинное имя дипломата из-за осторожности – вероятность наличия подслушивающих устройств в номере была велика.

– Я люблю смотреть на города, в которых бываю, именно в такие часы, когда они только-только просыпаются.

Вынужденный скрывать свои подлинные мысли и чувства, Вишнев на этот раз не сильно лукавил: он понимал, что если операция американцев по вывозу его из России удастся, то больше этот город, в котором родился и прожил всю жизнь, ему никогда своими глазами увидеть не доведется. Поэтому, вглядываясь сейчас в очертания Москвы, он старался сохранить в памяти милые его сердцу черты. Перед его взором открывалась Каланческая площадь, где он когда-то, еще мальчишкой, бегал в соседний кинотеатр, поскольку жил поблизости – на Сухаревке. В шаговой доступности от них было сразу три кинотеатра: «Уран» на Сретенке, «Форум» на Садово-Сухаревской и «Перекоп» рядом с Каланчевской. «Странно, что испытывая неприязнь к современной России, я продолжаю любить Москву, – размышлял Вишнев. – И это при том, что от того города, в котором я когда-то родился, практически мало что осталось. Тогда почему я боюсь его потерять? Может быть, потому, что понимаю: за границей мне будет еще хуже? Что никакой Нью-Йорк или Лос-Анджелес не заменят мне этих переулков и площадей, что открываются сейчас перед моим взором? Что за чушь! Надо гнать от себя эту ностальгическую муру и не распускать нюни. Такие люди, как я, нигде не пропадут».

На этой ноте Вишнев наконец отошел от окна и отправился в ванную комнату, чтобы лишний раз убедиться в том, что с его гримом ничего не произошло. Как ни странно, но он достаточно легко привык к своему новому облику и даже нашел в нем нечто привлекательное. Например, он давно мечтал примерить на себя очки, теперь это желание сбылось – его лицо украшали эти самые очки, пусть и с обычными стеклами, сделанными по спецзаказу в Лэнгли.

В тот момент, когда он проходил мимо Коламбуса, тот произнес:

– Как хорошо было сегодня в посольстве с его бесплатными жратвой и питьем. В этой гостинице такого не дождешься.

– На часах семь утра, а вы уже проголодались? – удивился Вишнев.

– Это на ваших московских часах семь утра, а в Америке сейчас одиннадцать вечера – время, когда я обычно ужинаю.

– Хорошо, закажите завтрак по телефону, а я его оплачу.

Он понимал, что хотя бы таким образом должен отблагодарить американца за его сегодняшние старания.

Коламбус встал с кровати и направился к столику в коридоре, на котором стоял внутренний телефон. Спустя несколько секунд он уже диктовал портье заказ на завтрак по-английски, куда вошли жареный бекон, фасоль в томатном соусе, кровяная колбаса, картофельные гренки и яичница. Сделав заказ, американец вернулся в кровать и развалился на ней в той же позе, что и раньше.

Не успел он это сделать, как заиграла мелодия мобильника, который ранее принадлежал Клайву Флиндерсу, а теперь перешел к Вишневу. Дипломат высунулся из ванной комнаты, но американец сделал жест рукой, чтобы тот оставался на месте: трубку должен был взять именно он. Этого звонка они оба ждали, поскольку он входил в план операции по эксфильтрации Вишнева.

Нажав на кнопку приема, Коламбус услышал в трубке бодрый мужской голос:

– Патрик, это ты?

– Нет, это его приятель Самуэль Гришэм. А Патрик ушел в ванную комнату, видимо, собрался принять душ после ночного раута в посольстве. Кто его спрашивает?

– Это Андрей из Ногинска, он знает меня по экономическому семинару в Балтиморе годичной давности. Я узнал, что он прилетел в Москву на форум и звоню, чтобы предложить ему встретиться. Вы не знаете, Самуэль, когда он сможет это сделать?

– Скорее всего, завтра, после его выступления на форуме. Он знает ваш адрес?

– Да, я ему продиктовал его еще в Балтиморе. Пусть позвонит мне и подтвердит время приезда. Скажите ему, что я очень буду ждать нашей встречи. Свожу его в прекрасный ресторан, где он попробует настоящую русскую уху и расстегаи, о которых столько слышал. Договорились?

– Окей, Андрей, я обязательно ему передам. Ждите его звонка!

И Коламбус нажал на кнопку отбоя. Дело было сделано – если русские прослушивают телефон Патрика Моргана (а они должны были поставить его на прослушку), то они возьмут на заметку этого «Андрея из Ногинска», которым на самом деле был один из сотрудников резидентуры ЦРУ в американском посольстве, специально очутившийся в этом старинном русском городке ради одного телефонного звонка. И когда сегодня Вишнев и Коламбус исчезнут из поля зрения русской «наружки», первое, что им должно будет прийти в голову: эти двое могли отправиться именно в Ногинск. На этот след их также должен был направить и глава американской делегации на форуме Мэтью Эванс с подачи все того же Коламбуса.