Да!

За редким исключением конечно, но мне — не достучаться до хроноаборигенов-специалистов: уж слишком они о себе — любимых, высокого мнения.

Включаю «заднюю»:

— Ладно, до свидания… А кто такой «Васька Пупкин», не подскажите?

«Прикалывается поди и, никакого Васи Пупкина — не существует в живой природе…».

Презрительно, по-снобистки фыркает:

— Да, такой же фантазёр и баламут как Вы. Можете найти его у нас на втором этаже в стеклодувной мастерской и вдоволь поговорить об вашем «стержневом пентоде».

Чуть ли не в пояс дурашливо кланяюсь:

— Ладно, спасибо Владимир Васильевич на добром слове и, ещё раз: «давай, до свиданья».

С другими руководителями лабораторий разговор был ещё более краток!

Даже, с постоянно сильно занятом и чем-то озабоченном Вологдиным, мы не нашли общий язык… Меня просто посылали прогуляться лесом — бывало вежливо, бывало — не очень.

Впрочем, понять их можно: без всякого сомнения — вот-вот грядут перемены и сокращения и, попробуй только заикнись не в тему с «генеральной линией» — вылетишь первым.

С началом НЭПа у Нижегородской радиолаборатории появился мощный конкурент — который в конечном итоге её и «съел». По решению VIII Всероссийского элект­ротехнического съезда в октябре 1921 года, все национализированные предприятия «слабого тока» (телефонной, телеграфной и радиопромышленности), с мар­та 1920 года вошли в состав «Электротреста» — подчинявшегося от­делу электротехнической промышленности ВСНХ. Тогда же, Президиум ВСНХ принял решение о создании «Государствен­ного электротехнического треста заводов слабого тока» (ГЭТЗСТ) и об объединении в нём всех предприятий элект­ротехнической промышленности Северо-западного региона стра­ны. Правление «ГЭТЗСТ» организовало новый элек­тровакуумный завод в помещении бывшего петроградского завода «РОБТиТ», с радиолабораторией, про­ектным, монтажным и конструкторским бюро. Лаборатория получает наимено­вание «Центральная радиолаборатория» (ЦРЛ) и постепенно начинает как курочка Ряба «грести под себя» — переманивая ведущих радиоспециалистов из других городов.

Начальник Главэлектро ВСНХ Куйбышев предложит работающему сейчас в Нижегородской радиолаборатории профессору Вологдину перейти в «ГЭТЗСТ» — чтобы возглавить радиопромышленность и, тот не сможет отказаться от искушения стать из провинциала столичным жителем. В октябре 1923 года, Вологдин займёт пост директора «Треста по радио» и сделает на заседании правления «ГЭТЗСТ» доклад о необходимости концентрации в Петрограде всех инженерных кадров — до того разбросанных по отдельным радиолабораториям страны в Москве, Казани, Нижнем Новгороде, Одессе и других…

Короче, говоря своими — современными мне словами: питерские нагнут нижегородских!

Это будет смертельным приговором не только Нижегородской лаборатории — которую окончательно закроют в 1928 году.

Все предприятия советской радиопромышленности сосредоточат в Ленинграде, в «Тресте заводов слабых токов» — который станет монополистом в этой отрасли и, это будет иметь свои — трагические последствия для миллионов людей. Я уже не говорю об погибших в Блокаду радио-специалистах и членов их семей… В восточной части СССР накануне войны не останется сколько-нибудь серьёзных предприятий — способных производить военную радиоаппаратуру и, после оккупации западных районов и, главное — блокады Ленинграда, выпуск радиостанций всех типов будет полностью прекращён.

Практически — до середины 1942 года, танки уходили на фронт без раций!

С этим надо что-то срочно делать…

* * *

Оказывается, он существует!

«Их» Василий Пупкин оказался девятнадцатилетним парнем, по профессии — учеником стеклодува, по общественному положению — секретарём комсомольской ячейки Нижегородской радиолаборатории. Действительно, несмотря на продолжающуюся учёбу на вечернем факультете Нижегородского университета — малый оказался недостаточно технически подкованным: последние годы ученичества в реальном училище — приходились на лихие «военно-коммунистические» годы, когда было не до науки. Своим внешним обликом он мне несколько напоминал «самого маленького гнома Васю» из советского мультфильма — невеликого росточка, с почти детскими ручонками и наивно-открытым лицом.

Однако, понаблюдав за ним в процессе работы в самой лаборатории, подкатив как «секретарь к секретарю» в Губкоме РСКМ, познакомившись поближе на кое-каких комсомольских мероприятиях, я понял: как это очень часто бывает — первое впечатление обманчиво.

Под маской наивного простофили-добряка скрывается честолюбивый, энергичный и шебуршной боец-карьерист — которому не чужды «подковёрные» интриги за спиной начальства. Васю Пупкину его нынешняя профессия стеклодува, на кою он устроился чисто из-за продуктовой пайки в голодный год — не устраивает категорически и, до конца своих дней — её заниматься он не собирается. Он рвётся вверх — к высоким должностям, окладам и славе, а туда его не пускают «старые буржуазные специалисты».

Из «послезнания» мне вспоминается предвоенная печальная история — разделение нашей авиации на два враждующих лагеря и война (буквально — на смерть!) двух «кланов» авиаконструкторов: «старых» специалистов из «МВТУ» и креативной — но, недостаточно грамотной и опытной молодёжь из «ВВИА» имени Жуковского. В той, в «реальной» истории — победила «молодость»: многие «старые спецы» сменили профессию — уехав в места массовой заготовки целлюлозы, а коим и лоб зелёнкой намазали…

Конечно, для только-только начавшейся создаваться отечественной авиационной школы, это был очень тяжёлый удар, а для многих из этих людей и их семей, это была личная трагедия… Но, стоит ли их жалеть — не сами ли «спецы» этому всемерно способствали? «Забронзовев» навек, занимаясь явным очковтирательствам — своими «сверхдальними» перелётами, мировыми рекордами да лозунгами «выше всех, дальше всех, быстрее всех»?

Словами одного из победителей — авиаконструктора Александра Яковлева, Сталин тогда сказал: «Мы верили старым специалистам, а они завели нас в болото».

Могу с ним отчасти согласиться: ибо никакой «войны кланов» в советской радиопромышленности не наблюдалось, а «болото» в которую её «завели» — вот оно в наличии!

* * *

Вася «изобретает» гениальные — по его мнению вещи, а эти вредители его посылают в том же направлении — что и меня. На этом мы с ним и скорешились…

Сидя в одной довольно приличной нэпмановской забегаловке — куда я его затащил и накормил от пуза, спрашиваю за стаканом чая:

— Скажи мне, Вася, а какая у тебя самая заветная мечта?

— Мировая революция, — не задумываясь отвечает, — и Всемирная Республика Советов. А у тебя?

— Аналогично! А если на ближайшую перспективу и лично для себя?

Тут, Вася несколько завис… Зуб даю, после плотного обеда — ему прямо сейчас хотелось «горячей и бескорыстной» любви с какой-нибудь — глубоко разделяющей его убеждения комсомолкой. Но он понимает, что не пользуется особым успехом у представительниц противоположного пола, которым подавай «плечистых» — а, не просто — таких как он «речистых». Вот, если бы…

— Кожаную куртку хочу, — облизнул враз пересохшие губы, ответил мой новый друг, — такую как у тебя, но лучше новую.

— И,