Шкет потянулся через ее руку и перевернул страницу.

– Ты где это взял? – спросила Ланья.

– В другом… магазине. – (Шкет лениво отметил заминку, но глаз не поднял.) – В доме у кого-то, – поправился Денни. – Куда мы вломились. Она там стояла, и я взял. А ты их раньше видела?

– Угум, – кивнула Ланья.

Шкет перелистнул следующую гравюру – перспектива схлопнулась и сложилась наизнанку. Ланья наклонилась и вгляделась пристальнее.

– Вот! – сказал Денни.

Оба подняли глаза. А Шкет забрал книгу у Ланьи и отдал Денни. («Да ничего, – сказал тот. – Ей можно посмотреть», – не откликнувшись на Шкетов жест.) Денни протягивал им серебристый ящичек.

– Клевое радио, да? Есть АМ, и FM, и даже короткие волны. – Приемник был размером с коробок хозяйственных спичек. – И еще всякие шкалы тоже.

– А польза от них есть? – спросила Ланья.

– Тут написано «громкость», – объяснил Денни. – Вот кнопка – это АПЧ, чтоб частоты не сбивались. Но здесь непонятно, потому что радио не работает.

– Как с рубашками, – сказала Ланья. – Если пойти еще куда-нибудь, у тебя будет что-то хорошее.

– Если мы пойдем еще куда-нибудь, – задумался Денни, – я, наверно, все это брошу тут. Красивых вещей везде полно. Берешь, и все.

– Я имела в виду – куда-нибудь за пределы… – Шкет посмотрел, как она сообразила, что Денни не сообразил.

Она вдруг коснулась приемника.

– Он не прямоугольный! – объявила она. Черно-металлическая коробочка была трапециевидная. Ланья обхватила ее ладонями с боков. – Очень красивый, – сказала она таким голосом, будто признавала, что загадка все-таки не поддается решению. (Как звали его соседа по комнате в Делавэре, который так мучился с работой по математической индукции? Тоже не вспомнить… и Шкет грустил по своей порушенной памяти и радовался за Ланью.) – Просто… чудесный.

Шкет приник к ней поближе и размял себе ляжки изнутри. Эшера он прислонил к икре. Книга оцарапала его углом; он ее не отодвинул.

– А эти картинки видела? – Денни предъявил еще одну книжку в бумажной обложке.

Ланья сказала:

– Ну-ка дай посмотреть.

Перевернула первую страницу и нахмурилась.

– …Э, у Буше[34] разве была религиозная живопись? – встрял Шкет.

– Не для, – ответила Ланья, – трехмерных ламинированных диорам.

– По-моему, трехмерные картинки отличные, – сказал Денни, а Шкет как-то невнятно смутился.

– Эти вот странные. – Ланья перевернула следующую страницу.

Увенчанная короной женщина в синем поставила одну ногу на полумесяц, а под ней в гребной лодочке съежились двое голых мужчин. Бороздчатый пластик населяли призраки той же самой картины под другими углами.

– А дальше там?.. – спросила Ланья.

Мужчина – на вид классический Иисус в набедренной повязке – хромал, опираясь на костыль, простерев одну руку со стигмой.

– Испания?.. – вслух задумалась Ланья.

– Пуэрто-Рико, – предположил Шкет.

Ланья глянула на него:

– Нигде никаких подписей.

Женщина – возможно, дева, но также не исключено, что императрица, – ехала на тигре.

– Камни, и мох, и вода на заднем плане сперты у да Винчи. – Ланья посмотрела на следующую страницу. – Это очень… – Она закрыла белую обложку с кровоточащим сердцем в короне позади креста. – Не говорите мне, что они христианские. Ты это тоже у кого-то в доме нашел?

– В магазине, – сказал Денни. Он опять шарил под краем одеяла. – И вот еще.

В горстях у него лежали три стеклянных кубика, инкрустированные блескучими камешками.

– Кости? – спросил Шкет.

– У меня было четыре, – сказал Денни. – Один разбился. – Он подкатил их к Ланьиной ноге.

Три, два и шесть: сосчитать, что выпало, оказалось трудно – мешали метки на других гранях.

– Ты прямо записной коллекционер прекрасного. – Ланья подобрала кубик.

Денни сел под стенкой и обнял колени:

– Ум-гум.

– Я тоже. – Она наблюдала за ним. – Только я их оставляю, где нашла. Дома́, например. Или деревья. Или картины в музеях.

– Просто, – коленки у Денни распались, – запоминаешь, где они, а потом опять приходишь смотреть?

Она кивнула.

Денни кулаками зарылся в одеяло между ног:

– Но здесь так необязательно. Можно просто взять, что хочешь. Ну, может, не дома с деревьями. Но если понравилась картина, забираешь с собой, и все дела. Да можно в доме, бля, поселиться! Прямо, бля, под деревом!

– Нет. – Ланья выгнула худую спину. – Я коллекционирую прекрасное и полезное. А у тебя просто прекрасное.

– Чё?

– Но если оно должно остаться полезным, я его забрать не могу.

– В смысле, что – неправильно забирать?

– Нет… конечно нет. Если ты не у кого-то забрал.

– Ну, оно раньше, наверно, было чье-то.

– А ты как считаешь – забирать неправильно?

– Ёпта, – ухмыльнулся Денни. – Никто ж не поймает. Любишь воровать?

– Не в том…

– А скажи. – Денни встал на колени. – Ты вот шлюшничаешь?

– Что? – Ланья опешила, оправилась с неуверенной улыбкой. – Что, прости?

– Берешь деньги, если в койку с кем-то идешь?

– Разумеется, нет.

– А вот Денни наверняка, – вставил Шкет.

– Ага, легко, – сказал Денни. – Мне просто интересно было. Про тебя.

Ее изумление сбилось на любопытство:

– Почему?

– А ты бы стала?

– Не знаю… может быть. – Она снова рассмеялась и обеими руками взяла его за коленку. – Будешь мне сутенером? У нас тут бизнес не ахти.

Денни хихикнул:

– Да я не о том. – И вдруг схватил пластмассовую коробку, поднял крышку, швырнул.

– Эй! – взвизгнула Ланья и поспешно отползла под дождем кубиков из разноцветного дерева.

Денни подобрал упавший кубик и опять в нее кинул.

– Ой, ну кончай…