— Сожалею, но товар не при мне. Я должен помолиться богам и спросить, считают ли они вашу цену справедливой. Если получу утвердительный ответ, принесу товар на осмотр завтра к полудню.

— Тридцать две тысячи — хорошая цена, — проскрипел Гобарт-Синталь.

— Не спорю с этим, добрый господин. Но подобные дела делаются лишь с благословения богов. Мне необходимо помолиться.

— Передай богам, что я добавлю еще тысячу эфесов.

— Вы очень щедры. Я непременно сообщу вам, какой знак подали мне боги.

На том он откланялся. Покидая плавучий дворец негоцианта Гобарт-Синталя, Хармон уже знал, что не вернется.

Глава 22. Стрела

6—7 июня 1774 от Сошествия

восточнее Реки (неисследованная часть мира)

Река осталась позади.

На диво, переправа прошла без единого приключения. Никто не утонул, не развалился под ногами плот, ослы и мулы не особенно упирались, нервная Леоканта не запаниковала и не прыгнула в воду. Даже не вынырнула из речных волн какая-нибудь сказочная тварь, чтобы полакомиться нежным мясом лорда и наслать жуткое проклятие на остальных путешественников. Последнее обстоятельство весьма удивило бы Кида с Колемоном и, возможно, даже изменило бы их взгляды на мир, да только оба проводника распрощались с отрядом еще на западном берегу. Колемон напоследок попытался образумить Эрвина:

— Ваша светлость, на погибель же идете… Одумайтесь! Если не себя, так хоть мать с отцом пожалейте!

— Полагаете, на том берегу нас дятлы заклюют? — уточнил Эрвин. — Или людовепри затопчут?

— Эх, ваша светлость… — горестно покачал головой Колемон. — Придет час, поверите мне, да будет поздно!

Эрвин кивнул и развел руками в том смысле, что принимает свою судьбу. Коль суждено ему быть заклеванным колдовскими дятлами, то так тому и быть — ведь с волею богов не поспоришь!

Он сполна расплатился с проводниками. Кид никогда прежде не видал двадцати агаток одной кучей. Взвесил их на ладони, сложил горкой, потом столбиком, потом пересчитал и снова взвесил — как ни крути, а выходило очень много! Глаза у парнишки сверкали. Колемон поблагодарил Эрвина, но проводил печальным взглядом остальные монеты, что остались в кошельке лорда: они ведь тоже сгинут за Рекою вместе с безумцем, а жаль.

Эрвин отдал проводникам два письма, с тем, чтобы те отправили их кораблем из Спота. Одно предназначалось отцу. «Ваша Светлость, считаю необходимым сообщить Вам ход событий. Мы пересекли Мягкие Поля и добрались до Реки. Потери составили одного человека из числа греев — он погиб в болоте. Кроме того, кайр Джемис был изгнан мною из отряда и лишен плаща. О причинах такого наказания он доложит Вам лично.

Река не представляется пригодной для строительства плотины по причинам, которые перечислю ниже. Мы обследовали ее на всем доступном протяжении и не нашли подходящего для плотины места. Я принял решение пересечь ее и отправиться далее на восток в поисках других возможных мест для искрового цеха. Рассчитываю углубиться в Запределье на расстояние порядка пятидесяти миль. Судя по плотности и состоянию леса, он обильно орошается водою, следовательно, вскоре нам должна встретиться новая речка.» Далее он детально описал Реку и ее инженерные особенности. Что еще? Я жив-здоров? Не утонул в болоте, не отравился несвежей олениной, не был сметен лавиной или заколот бунтовщиками?.. Не обучился ни стрелять, ни драться на мечах, ни охотиться, как Вы, возможно, надеялись? Я по-прежнему сутулюсь, мои волосы пахнут мылом, на моих руках все еще нет ни единого мозоля? Я все так же мало похож на сурового воина, как Леоканта — на медведя?..

Эрвин окончил письмо: «С глубоким почтением к Вашей Светлости, Эрвин София Джессика рода Агаты. Писано 6 июня 1774 года, недолго пополудни».

Второе письмо адресовалось сестре в графство Шейланд. Оно заняло четыре листа. «Перечел написанное и понял: я не сказал и половины того, что хотел. Но ведь я знаю тебя. Скажи я всего три слова, ты и тогда легко поняла бы, что у меня на душе. Пусть боги пошлют тебе много поводов для улыбок, милая сестричка. Будь счастлива! Твой Э»

Листы были свернуты, упакованы в кожаные футляры, тщательно зашиты, а швы залиты воском, чтобы уберечь письма от влаги. Сургуча не нашлось, и послания остались не опечатаны. Эрвин не исключал возможности, что любопытные сельчане в Споте вскроют их и прочтут, однако, никаких тайн письма не содержали.

С тем он отпустил проводников. Кид, сияющий, как новая агатка, сказал на прощанье:

— Благодарствую, мой лорд! Да защитят вас боги. Пусть у вас будет много хороших деньков!

Ориджин понял, что ему будет не хватать молодого охотника. Как ни крути, тот был единственным жизнерадостным человеком в отряде. «Я выпью с ним орджа, когда окажемся снова в Споте, и схожу еще разок поохотиться» — решил Эрвин и пожал руку парнишке.

И вот второй день эксплорада шла на восток от Реки, и все это время молодой лорд был в прекрасном расположении духа. Хорошая погода, добрый конь, сухая земля под ногами, спокойствие среди воинов — Эрвин научился ценить такие вещи.

Но более всего приводило в восторг сознание: мы идем по земле, где прежде не бывало ни души! Не ступала нога человека — представить только! То есть, коль верить сельчанам, то кое-кто здесь сгинул, но это если верить. А может, и не добирался никто до восточного берега. Может, еще на западном волкам достался, или на переправе утонул. А если и перебрался сюда, то уж точно не вернулся обратно. Словом, есть все основания верить: мы — первые люди на востоке от Реки!

Филипп Лоуферт много разглагольствовал о том, как девицы любят мужчин, переживших приключения, бывалых путешественников. Впервые за все время похода Эрвин был с ним согласен. И правда, приятно представлять, как он расскажет об эксплораде синеглазой графине Нексии, как ее губки приоткроются от удивления и восторга. Еще бы: первородных в столице сколько угодно, но вот таких, кто побывал в Запределье, да еще и восточнее Реки!.. А Иона и вовсе будет в полном восхищении, заставит брата рассказывать очень подробно, чтобы пережить все самой с его слов. Сестра мечтала о переменах, о новой жизни, ради этого даже согласилась на замужество с правителем Шейланда… А здесь — не какой-то прозаичный Шейланд, здесь — подлинный край мира!

Немножко омрачало радость лишь то обстоятельство, что, строго говоря, ничего необычного в здешних землях не было. Вчера отряд прошел