Лондонская квартира Калума пустовала много недель, и на нее уже точил зубы Уэйн Стрит, которому нравился район, где она находилась. Продавать Уэйну Стриту квартиру, которая была заложена и перезаложена, в планы Калума не входило — такая сделка большого дохода не сулила. По совету Сид он собирался сдавать ее в течение длительного времени за кругленькую сумму, но в последний момент неожиданно передумал.

— Когда ты сможешь достать наличные? — спросил он Уэйна.

Уэйн сразу догадался, что Калуму позарез нужны деньги, и предложил скостить первоначальную цену на двадцать тысяч фунтов. К большому его удивлению, Калум торговаться не стал и согласился на предложенную сумму — при условии, что Уэйн привезет ему деньги на следующий день. После этого Калум сразу же перезвонил Денни Ризу.

— Извини, приятель, — сказал Денни, — но Нож уже толкнул рисунки, кому — не знаю. Так что теперь ты перед ним чист. Надеюсь, ты доволен? Ведь Нож, если не ошибаюсь, собирался тебя убить, — добавил он зловещим голосом.

Калума это известие нисколько не обрадовало. При сложившихся обстоятельствах Джимми не суждено было увидеть свои рисунки никогда в жизни. Но это полбеды. Стоило только их новому владельцу прочитать послание Джоселина Сильвиана на обороте, а потом увидеть Джимми на экране телевизора в сериале «Пищевые войны», как ему не составило бы большого труда сложить два элемента головоломки вместе, протянуть ниточку от рисунков к Джимми, обвинить его в хищении рисунков из дома отца и контрабанде, а затем попытаться его шантажировать. Самое неприятное заключалось в том, что Калум сам упросил Джимми дать согласие на развернутое интервью с Ронни Прайэр. Теперь ему оставалось только надеяться, что вышеупомянутое интервью еще не состоялось.

Как угорелый Калум помчался в Фермонсо.

— Можешь не давать Ронни интервью! — закричал он, найдя приятеля в теплице. — Я это дело утряс.

— Поздно, — злобно сверкнув глазами, сказал ему Джимми. — Мы уже с ней встречались. Сегодня утром. — Вручив Калуму пучок какой-то измазанной грязью травы, он добавил: — Вот тебе розмарин. Можешь взять на память о нашей былой дружбе…

День свадьбы Лидии Морлей вошел в историю. Но не потому, что она была дочерью всемирно известного теннисиста. И не по той причине, что она выходила замуж за младшего брата одного из самых популярных в Лондоне рестораторов. Все было куда проще и прозаичнее. Ночью разыгралась страшная буря, какой не было в Англии аж с середины пятидесятых. Программы новостей взахлеб повествовали о разрушенных домах, размытых дорогах и миллионных убытках, которые принес стране обрушившийся на нее ураган. Гражданам предлагалось сидеть дома и воздерживаться от каких бы то ни было прогулок или поездок.

— Не слишком хорошее предзнаменование, верно? — сказала рано утром с ухмылкой Сид, прислушиваясь к завыванию ветра, готового в любой момент сорвать крышу со старой мельницы.

Финли, который провел ночь перед свадьбой на ферме у Сид, жутко волновался. И старший брат только усугубил его беспокойство. Войдя со двора на кухню, Калум навалился всем телом на дверь, чтобы ее закрыть, и пробурчал:

— Ходить по улице невозможно. Ветер просто сдувает с места. Шляпу, во всяком случае, у меня сдуло.

— Я попытался было позвонить Лидии, да телефон не работает, — несчастным голосом проблеял Финли.

— Не волнуйся, парень, ничего с ней не случится. Сейчас за ней приглядывает все ее семейство. — Калум снял очки с желтыми стеклами, смахнул с лица дождевые капли и сказал: — Лошади просто сходят с ума. Я хотел дать им успокаивающий сбор, как ты, Сид, советовала, но они так напуганы, что ничего не хотят брать в рот.

Сид, однако, было сейчас не до лошадей. Ее волновали другие, куда более насущные заботы, касавшиеся ее собственной персоны.

— Как бы у меня тоже шляпку не сдуло, — озабоченно произнесла она, глядя в окно на кожаную шляпу Калума, которая, словно огромная летучая мышь, носилась по воздуху, временами отрываясь от земли футов на десять, а то и больше.

Примерно в это же самое время Одетта готовила завтрак на десять человек, не забывая и про Уинни с Нельсоном.

— Джун, ты скоро? — крикнула Одетта, останавливаясь у подножия лестницы. Потом, вернувшись на кухню, она обратилась к супругу Джун: — Джей, может быть, ты заставишь наконец свою жену вылезти из постели и спуститься на кухню? Телевизионщики будут здесь с минуты на минуту. Это уже не говоря о том, что максимум через полчаса мы должны отправляться в Фермонсо.

Джимми предоставил свою ферму в полное распоряжение друзей и подруг Лидии, а сам находился в Фермонсо, пытаясь по возможности устранить последствия нанесенного ураганом ущерба. Телевизионщики тоже не спали почти всю ночь: снимали летавшие по саду в Фермонсо столы и стулья, а также разрушенные упавшими деревьями теплицы. Покончив с этим, они собирались перебраться в коттедж Лидии, зафиксировать на пленке торжественный выход невесты из дома, а уж после этого заехать на ферму Сиддалс, чтобы заснять ее подружек, как говорится, «о натюрель» — то есть в домашнем виде.

Сидевшие за кухонным столом Элли, Дункан, Эльза, Йен, Мунго и Джез вяло жевали приготовленную Одеттой яичницу. Вид у всех был заспанный и хмурый, как погода за окном. Несмотря на настояния Одетты, никто не торопился приводить себя в порядок и мчаться в Фермонсо-холл, чтобы помочь с приготовлениями к свадьбе. Одетта не раз уже успела пожалеть, что рядом с ней нет Джимми. Его громоподобный голос наверняка заставил бы этих людей побыстрее поворачиваться.

Зазвонил телефон. Одетта схватила трубку и прижала ее к уху.

— Это Лидия… — В голосе невесты слышались слезы. — Я тебе вот что скажу: настроение у меня гнусное, и желания участвовать в этой чертовой церемонии нет ни малейшего. К тому же я неудачно выщипала себе брови…

— Успокойся, все образуется. — попыталась урезонить ее Одетта. — Это все из-за погоды. Но я не позволила бы, чтобы погода испортила мне праздник.

— При чем тут погода? — спросила Лидия. — Дело в том, что я приняла на ночь снотворное и ползаю по дому, как сонная муха…

— Ты, значит, и в окно еще не выглядывала?

— А что? Шторы у меня задернуты, мне так уютнее. Погоди-ка, сейчас раздерну шторы, взгляну… — В трубке послышался шорох, а потом испуганный крик Лидии. — Бог ты мой! Дерево рухнуло прямо на папин «Лексус»!

Одетта не могла отделаться от ощущения, что бракосочетание Лидии и Финли так и не состоится. Казалось, против этого брака было все: и погода, и неожиданный нервный срыв у Лидии, и резко негативное отношение к этому мероприятию Калума, который даже не находил нужным это скрывать. Кстати, Одетта не сомневалась, что Калум не сказал еще своего последнего слова и что в рукаве у него, возможно, припрятана некая козырная карта, которую он собирался в последний момент швырнуть на накрытый для свадебного пиршества стол.

Усевшись на мопед, Одетта покатила к коттеджу Лидии, объезжая завалы из деревьев и лавируя среди нападавших на дорогу веток. Только сейчас она по-настоящему поняла, что натворила стихия. Всю дорогу Одетта пыталась отгадать, что именно придумал Калум, чтобы разрушить брак Лидии и Финли.