Маги возжелали большего.

И были уничтожены.

В те времена – глухие, дикие, – люди и так-то мерли почем зря, но даже на общем фоне высокой, совершенно обыденной смертности, деяния святой инквизиции остались в памяти людской как нечто, выходящее за рамки обыденного.

Неизвестный информатор вовсе не утверждал, что волна казней, захлестнувшая Европу – дело рук Касура и Паука. Нет, разумеется, эти двое лишь воспользовались ситуацией, направив человеческий страх перед неведомым в нужное русло, а под шумок истребили тех, кто мог оказаться не по зубам святым отцам-инквизиторам. Под шумок… они что же, уже тогда знали, что впереди века и века жизни среди людей? Знали, что мир изменится, изменится мораль, само отношение к Богу и церкви станет иным? Им уже тогда не хотелось огласки?

А ведь это только Европа – лоскуток на огромной карте, – маги же погибали повсюду. Любой, кто подпадал под подозрение в попытках своекорыстно повлиять на жизнь людей, был уничтожен. Мир «почистили». Маги на некоторое время притихли; из щелей, как мыши, повылезали шарлатаны и ловкие фокусники, и постепенно сама идея магии и волшебства оказалась дискредитирована.

О, конечно же, история знает имена великих магов, и, вопреки общему мнению, далеко не все из них были великими обманщиками. Но это – единицы. Жалкий ручеек на месте некогда полноводной реки. Прошли века, прежде чем на службу людям явились новые чародеи.

Они действительно служили. И защищали. И учил их этому Паук. Он называл своих учеников охотниками, подразумевая под этим то, что основной их задачей было находить и уничтожать разного рода опасных тварей. Ничего больше. Да и куда больше, если поразмыслить?

Последняя мысль принадлежала Аде Мартиновне, а не анонимному автору текста.

Вообще, странное что-то выходило: казалось, эти «охотники» были бессмертными. Одни и те же имена на протяжении столетий. В разных странах, на разных континентах, под покровительством разных владык. Никого из людей они не считали настоящим хозяином, делали свое дело и безоговорочно подчинялись Пауку. Не так уж плохо все это выглядело, если оставить за скобками привычную как дыхание подозрительность.

И не читать дальше. Там, где прямым текстом сказано, что большая часть этих магов тоже была уничтожена.

Пауком.

Совсем недавно – в пятидесятые годы двадцатого века. Те страшные времена в ИПЭ еще помнили. Свидетелей не осталось – да это и понятно, но остались разрозненные документы, плохо сохранившиеся архивы, какие-то предания – почти фольклор. Ни слова там не было сказано о Пауке. Зато встречались упоминания о Касуре. Он сотрудничал с британскими магами со времен Второй мировой войны. И он немало сделал для аналогичных организаций других стран-союзников. Всплыл из небытия – никому неизвестный, непонятный, но разом оказавшийся необходимым.

Касур проделал огромную работу вместе с другими магами, вместе с обычными людьми. И кто-нибудь потом задумался: какова его роль в том, что эти маги погибли спустя всего десятилетие?

Считалось, что они устали. Считалось, что война – вторая и пока последняя мировая война, – всколыхнула силы, о которых людям лучше даже не думать, не то, что пытаться поставить их себе на службу. С конца девятнадцатого века все к тому и шло: как будто исчез ограничитель, и маги взялись активно участвовать в жизни простых людей. Слишком активно. Однако никто не наказывал их за это.

И словно само собой разумелось то, что они вплотную приблизились к власть имущим; почти не скрываясь, взялись наводить свой порядок всюду, где требовался хотя бы минимум вмешательства. Они сделали много полезного. Благодаря этим магам удалось прижать обезумевшую от вседозволенности нечисть на землях Советской России и присоединенных республик. Благодаря им не смогли поднять голову оживившиеся было чудовища в Европе и Азии. Благодаря им, в конце концов, маги с относительно благополучного Американского континента поддержали заокеанских коллег.

И только благодаря им во Второй мировой войне маги воевали с людьми, и друг с другом, и драконы сражались в воздухе с самолетами, морские змеи нападали на корабли, порабощенные упыри сеяли ужас в войсках противника, и духи, подчиняясь заклинаниям, направляли волю стихий.

Страшное дело, ведь даже высочайшие из… фейри – да, Касур называет этих существ именно фейри, – снизошли до участия в этой войне. И нельзя сказать наверняка, что оказалось более сложным для магов: битвы с себе подобными или усилия, приложенные к тому, чтобы высокие духи вновь потеряли интерес к людям.

Маги устали.

И умерли.

Бессмертные, могущественные, мудрые – любимые ученики Паука, его охотники.

Те, кому повезло меньше, остались жить, утратив талант.

Он и это умеет, Ду'анн алла Гвинн Брэйрэ, Паук, может одарить силой, а может отнять ее. Может убить, а может оставить жить и страдать от воспоминаний. И непонятно, где же он был, пока его маги пытались сделать жизнь людей легче и лучше, нарушая при этом жесткий запрет на вмешательство, но где бы он ни был, он вернулся.

Чтобы наказать…

Как гладко все сходится.

И как не хочется верить.

И… страшно. Потому что современные маги, никчемные – теперь это можно признать – слабые, во всем уступающие тем, бессмертным «охотникам», вмешиваются в жизнь людей, вообще ничего не стесняясь и никого не боясь.

Сколько времени отпустит им Паук?

Или, может быть, ему безразличны дела однодневок?

А может, всему прочитанному просто не надо верить? Ведь нет ни одного доказательства. Только домыслы на основе реальных фактов. А верить домыслам глупо и опасно. Да, опасно. И очень глупо.

Отправить письмо было делом одной минуты. Но Орнольф не меньше часа сидел за компьютером, выдумывая себе новые и новые дела, отстраненно подсчитывая, сколько времени потребуется Волку, чтобы собрать всех жертв в выбранное место силы, чтобы убить их… он ведь неспешный парень, Волк Змеевич – становится неспешным, когда дело доходит до убийства. Праправнук, значит. Храни нас боги от такой родни!

Знать бы, какое из эйт трэйсе он выберет для жертвоприношения! Можно было бы перехватить его там…

А зачем? Чтобы остановить? Стоило тогда огород городить? Да и, кроме того, мест таких на планете более чем достаточно, не говоря уже о том, что Волк способен интуитивно создавать эйт трэйсе там, где ему это понадобится.

Нет, надолго сосредоточиться на змеевом сыне не получалось. Орнольф снова и снова возвращался мыслями к самому Змею. И к Хельгу. К зачарованной серьге, залитой липкой, подсыхающей кровью. К Змею… К неожиданной смене гнева стихий на солнечную милость. К Хельгу…

В конце концов датчанин решительно встал из-за машины. Надо было что-то делать, хоть и неясно толком, что именно.