На собрании с участием премьера Глазунов выступил против авангардного искусства. «Ну, как же сегодня государственным искусством становится „Черный квадрат“ Малевича. Бывают выставки, где главным экспонатом становится унитаз».

На что Путин возразил: «Мы же не можем запрещать».

Глазунов тогда впервые рассказал о задуманном музее трех сословий России: крестьянства, дворянства, духовенства – и пригласил посетить свой дом, где собрал для него экспонаты. Такого музея нет нигде в мире.

* * *

Пришлось заняться строительством здания. По его эскизу – фасад и интерьеры залов. Все видят трехэтажный розового цвета особняк, достойный Волхонки и ее окружения, храма Христа и музея изобразительных искусств имени Пушкина.

На месте музея стояла с советских времен двухэтажная серая коробка, ее снесли. Кроме трех наземных выставочных этажей под землей находятся два технических этажа, гардероб, реставрационные мастерские, кафе. Под ними – установка микроклимата и электрическое оборудование. Так в XXI веке в Москве появился дом в стиле ампир, чтимом в Российской империи.

– Если бы я не родился в Петербурге с его потрясающей архитектурой дворцов, то не полюбил бы так русский ампир. Моей первой покупкой была увиденная на Арбате в антикварном магазине лампа начала XIX века в стиле ампир.

На первом этаже устроен музыкальный зал с роялем и органом. Если бы Глазунов не стал художником, мог бы выступать на сцене, петь и играть. Я слышал, как он исполнял арию из «Князя Игоря», изображал, когда рассказывал, картавость Ленина, акцент Сталина, голоса Ельцина и Горбачева.

Кроме древней русской живописи, с молодости волнует его забытая древняя русская музыка, не ставшая знаменитой, как иконы. Я видел у Глазунова кожаную с медными застежками книгу XVII века с «крюками». Ими, как нотами, записывали на Руси церковную музыку.

Библиотека музея – вся из дуба: шкафы, столы, полки, витрины, лестница на антресоли с книгами. Воссоздана обстановка дворянской усадьбы: мебель, люстры, портреты, вазы, часы. Все собиралось годами. Множество икон из разрушенных церквей. Одна – такая тяжелая, что ее поднимали четверо рабочих. Глазунов нес ее один.

«„К утру велено церковь сжечь“, – сказал мне сторож и разрешил взять любую икону. Взял я икону Георгия Победоносца немалого размера, примерно 1 х 1,5 метра, нес ее на себе километров десять…»

Крестьянский мир, не лапотный и сермяжный: с красным углом, люлькой, резными раскрашенными дугами, свадебными санями. В этнографическом музее Ленинграда Илья и Нина увидели праздничную крестьянскую одежду с надписью «Боярские костюмы». Выразили возмущение сотрудникам: «Это же обычный северный свадебный наряд». А им ответили: «Мы лучше вас знаем, что это крестьянский наряд. Но как покажем, что крестьяне ходили в парче, расшитой бисером?! Нам не поверят и подумают: так ли плохо народу жилось?».

* * *

В 2014 году исполнилось десять лет со дня открытия галереи на Волхонке. В ней хранится 1251 произведение. Это малая часть творений Глазунова. Живопись и графика находятся в 55 музеях России, Украины, Белоруссии и других бывших советских республик. За границей они на трех континентах – в Европе, Америке, Азии, в десяти странах мира.

Картины в залах образуют четыре главных цикла, непременные на всех персональных выставках, начиная с той, что происходила в Москве в 1957 году. Первый – «Русская история», она с юных лет волнует. Другой цикл образуют картины-мистерии, подобные «Раскулачиванию». Цикл «Образы русской литературы» – графика, иллюстрации классиков. И портреты современников. Им счет потерян, они разлетелись по всей России и миру. Есть среди них и мой портрет, написанный четверть века назад, когда начал записывать воспоминания Ильи Сергеевича.

Накануне 85-летия Глазунов обдумывал три новых исторических картины, наподобие «Вечной России».

Одной дал условное название «Первая мировая война и ее последствия для России». Формат 3 метра на 4 метра. Размер полотна – первая трудность. Заказать такой льняной холст – проблема. Фабрики выпускают полотно не более 2 метров и 10 сантиметров. А нужно 3 метра и 20 сантиметров.

Другая мистерия пока не получила даже условного названия. Но тема определена – последствия Второй мировой войны и преобразование политической карты мира.

Третья большая картина – о времени, когда множатся террористические атаки в Европе; горит в огне Ближний Восток; у границ России идет гражданская война на Украине…

2014 годом датируется картина «У дороги», где одинокий человек греет руки у затухающего костра. Над ним бескрайнее небо с мириадами звезд.

Это далеко не все. Готовится к изданию книга с давно найденным названием «Погребенная правда» – о происхождении индоевропейских народов. Один из них – русский. Эта тема давно не дает покоя Глазунову, который по праву считает себя историческим живописцем.

* * *

На 2014 год выпал еще один юбилей – двадцатилетие со дня основания академии. По этому случаю город предоставил весь Манеж, возрожденный после пожара и ставший двухэтажным. Все громадное пространство заполнили не картины Ильи Глазунова, как бывало не раз, а работы студентов академии. Выставка «Ступени мастерства» открылась в июне, когда ректору исполнилось 84 года. Выставка стала самым дорогим подарком к дню рождения. Глазунов процитировал Достоевского: «В комнату вошел пожилой человек лет сорока». Писателю тогда было двадцать.

– А я сегодня, к примеру, до шести утра работал.

Глазунов считал выставку гигантским событием в общественной жизни не только нашего государства, но и Европы, доказательством того, что реализм России не пал под напором авангарда, а жив и прекрасен.

– Это самое демократическое искусство, понятное всему народу, согласно Пушкину, пробуждающее в нем чувства добрые.

В Манеж с Мясницкой улицы, из академии, доставили свыше тысячи картин, дипломных работ студентов. Над каждой из них они работали на последнем курсе обучения – год. Картины будут постоянно храниться там, где учились авторы, по традиции, установленной в Императорской академии живописи, ваяния и зодчества.

– Все картины разные, объединяет их одно – школа. Первое, с чем студенты сталкиваются, – это такие традиционные для русской школы методы обучения, как рисование гипсов, гризайль, копирование в музеях шедевров старых мастеров, пластическая анатомия, то, что во многих высших заведениях напрочь забыто.

Школу ректор называет «крыльями», на них его ученики вылетают далеко и высоко в мир. Это не метафора. Сказанное подтверждало обилие картин, достойных музеев, и слова ликующего профессора:

– Наш выпускник академии Алексей Стиль основал Общество реалистов в Лос-Анджелесе. Другая выпускница открыла школу реализма в Париже. Потому что там все утеряно и разбито. Олег Супереко, тоже мой ученик, живет в Италии, недавно ему было поручено расписать фресками купол собора. В Риме живет Наталья Царькова, портретист папы Римского…