Вернулся к себе под аккомпанемент рок-музыки. В тишине под звездами она звучала почти непотребно, но когда я оказался внутри, как будто отгоняла наступающую ночь. Прислушался к рекламе между песнями: установка автомобильных магнитол, крем от прыщей и придорожные дискотеки. Все это звучит здесь ужасно чуждо. Как воспринимают все это люди вроде членов Братства? Потом немного послушал новости. Увы, о нашем жалком землетрясении ни слова. Зато много о международном напряжении, преступности и коррупции в Нью-Йорке, психах в подземке, сексуальных скандалах, расовых обидах, жадности… Не удивительно, что местным жителям отвратителен внешний мир. Если судить по выпускам по радио, можно решить, что он и вправду такой ужасный, как утверждает Сарр.

С час слушал радио. Помнится, не так давно я бы расстроился, потратив целый час впустую, но чем дольше я живу здесь, тем сильнее замедляюсь.

…Никак не могу найти новый баллон инсектицида. Обычно я оставляю его под рукой, у самого стола, и каждый вечер перед сном несу смерть и разрушение всему живому в комнате. Неприятно думать, что его взял кто-то из Поротов, а потом не вернул на место. Мне не нравится сама мысль о том, что они заходили в мою комнату. Предыдущий баллон почти пуст, но я вполне успешно отбился, пользуясь попеременно им и свернутым старым выпуском «Зрения и звука» (обложку теперь придется выкинуть). Теперь в комнате воняет инсектицидом, а я выбился из сил.

Пора выключать радио. Было искушение оставить его включенным на всю ночь, но тогда я не услышал бы, что происходит снаружи, а мне не хочется оказаться в таком невыгодном положении.

Теперь, в тишине я слышу, как поет и молится Сарр. Так странно слышать его одного. Подозреваю, Дебора рядом с ним повторяет слова одними губами.

Вопреки привычке пишу это ранним утром.

Около двух меня разбудил шум в лесу. Завывания, – таких низких я еще не слышал, – а потом что-то вроде негромкого, гортанного монолога, вот только слов в нем не было. По крайней мере, я не смог их разобрать. Может, просто еще один козодой, или большая лягушка, или какой-то местный браконьер, выбравшийся на вылазку по болоту. Если бы лягушки умели говорить… Почему-то я уснул сразу, как звуки затихли, так что не знаю, что было дальше.

…В утренней газете была заметка про наше «землетрясение». Еще я получил письмо от Кэрол. Она приедет к нам в эти выходные, к сожалению, – с этим мерзким стариком, Рози. Мне не нравится, как он к ней клеится. Она практически живет ради него. Все равно здорово будет с ней повидаться. Что бы там ни говорили о кануне Ламмаса, эти выходные могут пройти не так уж неприятно.

* * *

Из «Домашних известий округа Хантердон» за вторник, 26 июля:

ПРИЧИНЫ ЗЕМЛЕТРЯСЕНИЯ ДО СИХ ПОР НЕИЗВЕСТНЫ.

Гилеад, 25 июля.

Хотя меньше чем в десяти милях от этой крошечной фермерской общины и находится разлом Рамапо, который, как считается, проходит через округ Сомерсет до самого Гудзона, исследовательская команда геологов в Принстонском университете утверждает, что толчки «не имели отношения к разлому». Согласно опубликованным сегодня наблюдениям команды и на основании данных, согласованных с другими сейсмографическими лабораториями в области, эпицентр землетрясения находился чуть севернее городка. Повреждения были незначительными, по большей части разбитые окна и домашние принадлежности, хотя фермеры и рассказывали о перепуганной скотине. Потрясение, судя по всему, произошло на крайне ограниченной площади и затронуло только сам город и его окрестности, соседние же общины практически ничего не заметили.

Нам удалось связаться по телефону с главой факультета, доктором Кальвином Галлагером, который находится в отпуске в Коннектикуте. Доктор Галлагер заметил, что ни одно место на континенте не может быть в полной безопасности от подобных толчков. По его словам, даже в Новой Англии наблюдается «по крайней мере одно заметное землетрясение в год с самого основания колоний». Галлагер отмел предположение, что в штате может начаться новая фаза землетрясений, не связанных с разломом Рамапо. «Время от времени случаются странные колебания, причину которых трудно определить, – сказал он, – но сейчас нет никаких причин для беспокойства».

* * *

Сегодня Дебора уже смогла передвигаться и провела большую часть дня в лесу за сбором ягод. Она вернулась и приготовила нам ужин, но ничего особенного. Четыре новые курицы начали нестись, но за все это время мы получили от них только с полдюжины яиц. Старая же неделю несла мягкие яйца, а после того, как ее перевели на диету с высоким содержанием кальция, и вовсе перестала нестись. Дебора сделала нам овощной омлет из всех шести яиц, но он получился на удивление неприятным. У него был странный лекарственный привкус, так что Сарр даже не смог доесть свою порцию. Сама Дебора почти ничего не ела, и это тоже разозлило Сарра. «Съешь хоть что-то, – повторял он. – Ты даже рта не раскрываешь». В последнее время он не в духе.

Десерт тоже был так себе: сыр и ранние яблоки, которые Сарр купил на прошлой неделе в городе. Он хранил их в погребе, но теперь они почти все сгнили. Позднее тем же вечером я спустился на несколько ступеней и почувствовал, что вся еда внизу начала портиться.

Может, оно и к лучшему, что этим вечером я съел так мало. Несмотря на все свои старания, я определенно прибавил в весе. Скорее, даже обрюзг. Надо всерьез браться за упражнения. Завтра – обязательно. После ужина заглянул в зеркало в ванной, и собственный вид меня не обрадовал. Может, стоит попытаться немного подзагореть перед приездом Кэрол, да и стрижка бы не помешала. А еще надо побриться.

Пока собирался уходить, у Поротов как будто начался какой-то разлад. Все еще сиплым голосом Дебора объявила, что устала, и в одиночестве отправилась наверх. Я оставил Сарра молиться в гостиной.

Прежде чем зайти к себе, случайно обернулся и посмотрел на дом. В спальне Поротов горела лампа, и к своему изумлению я увидел силуэт Деборы, стягивающей с себя длинное черное платье. Она стояла возле самого окна. Потом обернулась и на секунду замерла, глядя наружу. Потом, наверное, в спальню вошел Сарр, потому что я услышал, как он окликнул ее, и Дебора быстро отвернулась… Но у меня возникло четкое ощущение, что стоя у окна она знала, что я за ней наблюдаю, и в свою очередь смотрела прямо на меня.

* * *

Потом они часто об этом говорили. Собравшись у кассы в кооперативе Берта Стиглера, потягивая чай или лимонад на переднем крыльце ван Миера или направляясь на воскресную службу, добрые жители Гилеада гадали, судили и рядили о том, как в ночь на двадцать седьмое июля, прямо перед странным завершением событий на ферме Поротов Сим и Орин Фенкели видали в лесу блуждающий огонь.

Ни отец, ни сын не имели привычки являться на воскресную службу. В предыдущее воскресенье, пока другие члены Братства собирались у Поротов, младший, более находчивый Фенкель добывал корзинку помидоров с огорода Гершеля Раймера (как всегда, стараясь не оставить следов), а старший спал и вовсю храпел. Двадцать шестого же, по их словам, они искали любимого пса, который ушел со двора и потерялся в болоте за границей хозяйства, но те, кто знал их получше, подозревали, что они вышли на несвоевременную охоту. В кладовой у Фенкелей поразительным образом всегда был запас мяса, несмотря на то, что их поля неизменно приносили плохой урожай.