Оперативника ФСБ здесь заметишь сразу даже невооруженным глазом. Чекисты опрятны, подтянуты, выбриты, всегда собранны и чрезвычайно серьезны. Часто одеты в костюмы. Причем у контрразведчиков на лацкане иногда висит значок с изображением щита и меча, а вот бойцов службы экономической безопасности можно вычислить по галстукам за 250 у.е. Разговор ведут конкретно и корректно. Взгляд суров. Рядом с чашечкой кофе обычно лежит толстенький ежедневник, перевернутый обложкой вниз. Под стать им и их собеседники: агенты чекистов беседуют с кураторами, внутренне стоя по стойке «смирно», и никто из них не позволит себе вальяжно откинуться на спинку стула. Короче, чужие здесь не ходят. А если кто случайно и заглянет на огонек, то очень быстро сообразит, что здесь он именно «чужой». И, как минимум, поперхнется горячим эспрессо.

– Удивляешь ты меня, брат Пафнутий, чес-слово, – хохотнул начальник оперативного сектора охранной ассоциации «Мириталь» (для своих – Степаныч), выслушав просьбу Специалиста. – Такое ощущение, что это вы обреченно-поступательно становитесь филиалом нашей скромной организации. А не наоборот.

– Ой ли? Вам ли скромничать, с вашим-то Папой?

– Брось, кто теперь за отцовство поручится? К вашей Маме столько разных мужиков подкатывалось. Теперь поди пойми: и в кого наша доча уродилась? Я вот, к примеру, третий год здесь кантуюсь, а так до конца и не понял.

– Маленькая ложь рождает большое недоверие, Штирлиц, – усмехнулся Специалист. – Ну да бог с ней, с родословной. Ты мне лучше за телефоны скажи. Воткнетесь?

– По правде сказать, – замялся Степаныч, – меня немного смущает, что этот крендель из угро.

– А меня смущает то, что тебя это вдруг стало смущать. Или, может, ты угро с ГРУ попутал? Хотя на самом деле и здесь разница невелика: и там и там – сотрудники; и там и там – люди вопросы решают. Масштабы – разные, мотивация – схожая. Пойми, я бы и сам сделал – официально и задаром. Но мне нужно срочно. Потому и прошу.

– Срочно – это как?

– Еще вчера.

– А поточнее?

– Воткнуться надо в ближайшие три-четыре часа.

– Ого! За такой оператив могут запросить…

– Я знаю. Оплата по таксе. Такса – два рубля. За срочность – два пятьдесят.

– Три, – мгновенно подкорректировал Степаныч.

– Степаныч, ты знаешь, чем отличается колхозный рынок от рынка информационных услуг?

– А я здесь при чем? Исполнитель может залупиться.

– Давай, звони своему исполнителю. И если он на самом деле начнет совершать озвученное тобой телодвижение, передай трубочку мне.

– И что тогда?

– И тогда я сделаю ему грамотное вербальное обрезание. Говорят, в подобных случаях очень помогает.

Но радикальное «хирургическое вмешательство» не потребовалось. Исполнитель вошел в положение, предложенную цену вопроса счёл приемлемой и пообещал, что через три, максимум три с половиной часа все разговоры с мобильных телефонов Некрасова начнут писаться в режиме «нон-пит-стоп». С ежеутренней отправкой аудиофайлов на продиктованный заказчиком электронный адрес.

Расставшись со Степанычем («интересно, какой процент от суммы заказа он оставляет себе?»), Специалист вернулся в «контору». Здесь он отбыл номер на тягомотнейшем совещании, посвященном усилению усиленной борьбы со все усиливающимся экстремизмом, после которого спустился в свой кабинет, закрылся, отключил телефоны и принялся набрасывать примерную схему запланированной на вечер беседы со старшим оперуполномоченным по особо важным делам Некрасовым. В планы последнего эта беседа, естественно, не входила. Ибо о том, что она вообще должна состояться, сотрудник угрозыска пока и не догадывался.

Шантажировать Некрасова Специалист не собирался. Пока, во всяком случае. Фактов против опера было явно маловато. Но Специалист не сомневался: если его вечерний блеф сработает – факты появятся. Причем очень скоро. К примеру, этим вечером самый ожидаемый «факт»: кому кинется звонить Некрасов, дабы поведать о внезапно возникших проблемах. Всяко не своей матушке. И не любовнице. Установочные данные которой, кстати сказать, в составленной дежурным аналитиком Власенко справке откуда-то имелись.

* * *

Катерина, накануне получившая от Смолова благословение на небольшое утреннее опоздание, появилась в отделе лишь в начале двенадцатого. Войдя в кабинет, она остановилась на пороге и, виновато улыбнувшись, поздоровалась с шефом легким поклоном со сложенными на груди руками. Тайское приветствие «вай» в исполнении Востроиловой символизировало пластическое воплощение классической школьной мантры «здравствуйте – извините – за – опоздание – разрешите – сесть».

– Заходи уж, мадам Батерфляй, – буркнул Виктор Васильевич. При созерцании улыбающегося свежего личика в обрамлении копны рыжих волос его невольно охватило чувство зависти. Всем своим видом Катя демонстрировала полную неоспоримость научного тезиса о том, что утренний секс полезен для здоровья. А вот его собственная, небритая и набрякшая физиономия посредством зеркального отражения подавала сигналы о том, что в его возрасте по ночам нужно спать. А не потреблять спиртные напитки, напрягать мозг, флиртовать с чужой соседкой и под утро собачиться с женой. Так что в сторону висевшего на двери зеркала Смолов старался по возможности не смотреть.

– Между прочим, мадемуазель, – поправила Катя. Она прошествовала к своему столу и почти одновременно щелкнула двумя кнопками – процессора и чайника. Оба электроприбора на это ее прикосновение отозвались незамедлительным урчанием. Потому как самцы. А следовательно, ничто прекрасное им не чуждо.

– Кофе будете?

– Меня от него уже мутит. С утра три баклашки этой бурды выдул.

– Ничего себе бурда! Почти двести рублей за стограммовую банку.

– А по вкусу все одно – «Ячменный колос». Пивка бы сейчас холодненького…

– Предупреждает вас Минздрав, предупреждает – все без толку… Держите. Пашка просил вам передать. Не бойтесь, не «Оболонь».

– Ого! Как это кстати. Покорнейше благодарю, прозорливые вы мои, – оживился Смолов и отточенным движением вскрыл банку. – Свезло тебе, Катька, с мужиком. Тьфу-тьфу, чтоб не сглазить.

– Я знаю, – кокетливо согласилась та. И на всякий случай постучала ноготками по столешнице. – Что нового на криминальных фронтах и в тиши кабинетов?

Ответить на этот вопрос Смолов не успел, поскольку в дверь просунулась голова Володи Исакова:

– Привет честной компании! Ну ни фига ж себе! С самого утра пиво хлещут! Причем внаглую. Не шифруясь и не закрываясь.

– А нам с Катериной закрываться никак нельзя. Люди дурное подумать могут.

– Это какие такие люди? Что подумать? – грозно зыркнула Востроилова.

– Шучу я. Да ты вползай, Вовка, чего жмешься. Капнуть немножко?

– Не, спасибо, я за рулем. Васильич, пошли покурим.