с Садатом; советский руководитель пробыл в Египте до вечера 18 октября, проведя с Садатом пять продолжительных бесед. Согласно информации югославского телеграфного агентства ТАНЮГ, Косыгин представил египетскому президенту план окончания военных действий из четырех пунктов. Его условия предусматривали прекращение огня при условии, что стороны конфликта остаются на местах, занимаемых ими по состоянию на момент прекращения огня; отход Израиля к границам 1967 г., при незначительных изменениях; созыв международной мирной конференции для проведения переговоров об окончательном урегулировании ближневосточного конфликта; и — самое важное — предоставление “гарантий” по всем пунктам соглашения, включая прекращение огня, со стороны СССР и США.

Однако если Москва, с таким запозданием, предлагала прекращение огня, то Израиль, перехватив инициативу, вряд ли стремился закончить военные действия. Надо подчеркнуть, что и Садат упорствовал во время первых бесед с Косыгиным, все еще не осознавая серьезности своего положения. Тем временем израильское наступление набирало темпы. Уже Третья танковая дивизия, под командованием генерала Кальмана Магена, углубилась на 16 миль на территорию Египта. И лишь к 18 октября Садат понял, что означает для Египта развитие израильского контрнаступления. Тогда он задал Косыгину весьма существенный вопрос: а что будет, если Египет согласится на прекращение огня, а Израиль — нет? Косыгин заверил египетского президента, что Москва готова самостоятельно обеспечить прекращение огня. После этого Садат парафировал советское предложение. Через два часа Косыгин вылетел в Москву. Теперь ему предстояло получить согласие США.

Той же ночью 18 октября Добрынин представил Киссинджеру советское предложение о прекращении огня, предусматривающее отход Израиля со всех контролируемых территорий, включая Иерусалим. Такая инициатива, безусловно, была обречена на провал, и Киссинджер отверг ее. На следующее утро, однако, Добрынин передал Киссинджеру приглашение Брежнева немедленно прилететь в Москву “для неотложных консультаций”. Ясно было, что невозможно игнорировать едва завуалированную советскую угрозу решить ближневосточный вопрос в одностороннем порядке. Как сказал Киссинджер Никсону, ситуация представляется “смертельно опасной”. Президент США согласился с ним, и Госсекретарь сообщил советской стороне, что вылетает на следующее утро. Отправляясь в Москву на рассвете 10 октября, Киссинджер вез с собой “доверенность” Никсона на подписание любого соглашения от имени президента США. Следует также подчеркнуть, что Киссинджер согласился сам лететь в Москву, вместо того, чтобы Громыко прилетел в Вашингтон, — тем самым он давал Израилю лишние 72 часа для расширения своего плацдарма в Египте.

Самолет Государственного секретаря приземлился в советской столице в девятнадцать тридцать по московскому времени, а через полтора часа Киссинджера уже вводили в кабинет Брежнева. В ходе первой продолжительной беседы Госсекретарь ознакомил советскую сторону с условиями прекращения огня (Гл. XXIV. В СССР проявляют беспокойство). Похоже, что у Брежнева не возникло возражений, и на следующее утро, 21 октября, была назначена вторая встреча, с участием советников и экспертов. Тем временем израильтяне не теряли времени даром. Они осознавали, что до принятия Советом Безопасности ООН резолюции о прекращении огня остается не более двух дней. Поэтому дивизии Магена и Адана полным ходом двинулись по тылам Третьей армии на западном берегу, уничтожая все запасы материальных средств. К этому времени был уже готов третий мост, что еще больше облегчило и ускорило доступ на западный берег, и израильтяне успели переправить туда более половины своих танков. Элазар и Бар-Лев рассчитывали ко времени прекращения огня взять под израильский контроль весь западный берег Суэцкого канала и тем самым полностью вытеснить египтян из Синая.

Тем временем Киссинджер, находясь в Москве и осознавая, что советская сторона не хуже его представляет себе обстановку в районе боев, занимался выработкой деталей соглашения о прекращении огня, которое должно было основываться, в качестве обязательного условия, на прямых переговорах между арабскими государствами и Израилем. СССР согласился на эти условия. В Израиле о результатах советско-американских переговоров узнали из послания, направленного Никсоном Голде Меир. Послание было получено в полночь 21 октября, когда кабинет министров Израиля проводил чрезвычайное заседание, и в нем Никсон со всей искренностью, но вместе с тем и с несомненной твердостью убеждал израильское правительство принять условия меморандума Киссинджера—Брежнева о взаимопонимании, в котором отражена позиция США по всем ключевым вопросам. Он подчеркивал, что в соглашении предусматривается формулировка требования Совета Безопасности ООН прекратить огонь при том условии, что стороны конфликта остаются на местах, занимаемых ими по состоянию на момент прекращения военных действий, и потому оно может быть принято Израилем с позиции силы — ведь ситуация на поле боя в конечном итоге изменилась в пользу Израиля. Тем временем американские поставки вооружений Израилю будут продолжены и после того, как Израиль согласится на прекращение огня. В заключение Никсон особо подчеркнул, что впервые и СССР, и Садат согласились с идеей прямых переговоров между сторонами конфликта, так что это соглашение является выгодным для Израиля, и упускать такой случай было бы неразумно. Всесторонне обсудив послание Никсона с членами своего кабинета, Голда Меир известила Вашингтон о согласии Израиля. Не теряя времени, Киссинджер дал указание сотрудникам Госдепартамента организовать созыв чрезвычайной сессии Совета Безопасности, и СССР присоединился к просьбе США.

Заседание Совета Безопасности состоялось утром 22 октября, и на нем единогласно (при одном воздержавшемся — КНР) была одобрена советско-американская резолюция о прекращении огня, при том условии, что стороны конфликта остаются на местах, занимаемых ими по состоянию на момент прекращения огня; резолюция должна вступить в действие не позднее двенадцати часов с момента ее принятия Советом. Эта Резолюция Совета Безопасности ООН № 338 призывала стороны конфликта “начать, немедленно после прекращения огня, выполнение Резолюции Совета Безопасности ООН № 242 (от 1967 г.) во всех ее частях”. Далее Резолюция № 338 требовала, чтобы “немедленно и одновременно” с прекращением огня начались переговоры между Египтом и Израилем “под соответствующей эгидой”, целью которых должно было стать установление “справедливого и прочного мира” на Ближнем Востоке. Строго говоря, израильская сторона с неодобрением восприняла ссылку на неоднозначную Резолюцию № 242, но одобрила следующий параграф, где нашли отражение основные достижения Киссинджера, благоприятные для Израиля. Помимо этого, в неофициальном порядке как США, так и СССР дали понять, что они приветствовали бы решение сторон относительно обмена военнопленными (этот вопрос имел особое значение для Израиля).

Таким образом, хотя резолюция Совета и помешала израильским военным довершить разгром египетской армии, в ее тексте было отражено военное превосходство Израиля. Что же касается прекращения огня, то Израиль согласился на это в тот же день. Такой же была реакция Египта и Иордании. Отвергли резолюцию самые воинственно настроенные страны, расположенные при этом вдалеке от района реальных боевых действий, — Ирак и Ливия. Сирия не реагировала на решение Совета Безопасности в течение двух дней; когда же, наконец,