Я понимаю, почему авторы радиостанции «Свобода» так часто цитируют его – они боятся, что рано или поздно мы сумеем сказать на всю страну другие слова: «Россия – для всех коренных народов России!» И нас – услышат. Именно тогда все остальные народы, отколовшиеся от России, – грузины, узбеки, азербайджанцы и т. д. – правильно поймут, что их скромное место в России – быть просто гостями, мигрантами или эмигрантами, то есть приезжими людьми. Но какой-нибудь Познер этого боится как черт ладана. Он хочет, чтобы, услышав «Россия – для русских» коренные народы России, татары, башкиры, якуты, мордва, чуваши перессорились бы с русским народом и приползли к Познеру, как к защитнику от «русских фашистов», прибежали бы с благодарностью и в ножки поклонились.

А разве не является одной из причин всех сегодняшних межнациональных распрей память о событиях 15 – 20-летней давности на окраинах Советского Союза? Память о том, как в спину русским солдатам в Нагорном Карабахе стреляли и с армянской, и с азербайджанской стороны. Память о том, как местные националистические толпы в Таджикистане, Казахстане, Чечне, Узбекистане, Молдавии убивали русских, насиловали женщин, отбирали у русских дома, имущество, как орали им в лицо: «Чемодан – вокзал – Россия!». Десятки, сотни тысяч русских людей были изгнаны в эти страшные годы из нынешних стран СНГ. Их президенты с удовольствием приезжают в Москву, но за эти годы мы ни разу не слышали о том, что где-то в Душанбе, в Алма-Ате, в Кишиневе, в Ташкенте и это особый случай, но о котором тоже забывать нельзя – в Чечне, прошел хотя бы один судебный процесс над погромщиками, убийцами, насильниками, грабителями? Надо понимать, что память об этом – хотим мы этого или не хотим – живет в головах тех, кого называют скинхедами. Они – обездоленные юноши, а «юность, – как сказал Александр Блок, – это возмездие».

Одновременно с изготовлением «фашистских списков» все последнее время российскому обывателю тычут в глаза холокостом. Но при чем здесь Россия? Вот Европа – это да. Она – настоящая родина холокостов. В Европе, между прочим, их было два: первый «христианско-католический» в Средневековье, когда в Англии, Франции, Испании, Португалии, в германских княжествах, как сообщает «Еврейская энциклопедия» 1912 года, была уничтожена почти половина европейского еврейства, а остальные изгнаны в Восточную Европу, чтобы в XX веке получить второй холокост, уже от объединенной фашистской Европы. Не случайно то, что все лагеря смерти, где уничтожались беззащитные евреи, были в европейских странах – в Германии, Польше, Австрии, Литве, Латвии. В России их не было, потому что немцы, видимо, понимали: русское население не будет выдавать евреев в лагеря смерти, в отличие от населения европейских стран. Выдачей евреев в Освенцим, Майданек, Маутхаузен, Заксенхаузен, Саласпилс занимались венгры, румыны, хорваты, словаки, латыши, поляки и французы петеновской Франции. Все работали на холокост. Даже западные украинцы. Все, кроме русских. «Погром», по убеждению европейских историков, слово русское, но оно по справедливости должно принадлежать Польше: три последних еврейских pogroma в новейшей истории произошли в Парчеве под Люблиным, Кракове и Кельцах в 1945 – 1946 годах. И это «после Освенцима», после холокоста, после уничтоженных шести миллионов! Нигде в новейшее время не было еврейских погромов – только в гитлеровской Германии и в освобожденной от фашизма Польше. А сейчас Европа ведет себя так, как будто во всем, что случилось на ее фашистских просторах, виновата Россия.

В январе 2005 года Путина чуть ли не силой заставили в Освенциме произнести речь. А когда он сказал там что-то весьма слабенькое с точки зрения холокоста и вины России, его стала «полоскать» европейская пресса. И особенно польская. За то, что плохо и неубедительно покаялся.

* * *

Но я вышел на трибуну еще и затем, чтобы сказать присутствующим на Соборе писателям о том, что осенью этого года журналу «Наш современник» исполняется 50 лет. Это действительно журнал писателей России. Возьмите в руки любой номер, и вы убедитесь, что в нем половина, а то и более авторов это те, кто живут в республиках, краях и областях нашей страны. Не потому ли мы понимаем всю свою ответственность за сохранение межнационального мира в России и за ее пределами?

За последние десять лет мы издали три номера, посвященные нашим отношениям с братской Белоруссией, два номера о жизни и культуре Башкортостана, два аналогичных номера с участием писателей и общественных деятелей республики Коми… А еще был и ханты-мансийский номер. Можно еще вспомнить татарский и якутский номера или выпуск журнала со стихами лучших поэтов Северного Кавказа, в том числе чеченских поэтов (и это в разгар чеченской войны!). Мы щедро предоставляем страницы журнала авторам из Абхазии и Приднестровья, поэтам Северной Осетии. Обычным делом были и есть и нашем журнале публикации поэтов, прозаиков и публицистов с еврейскими фамилиями – Исраэля Шамира, Михаила Агурского, Бориса Слуцкого, Роже Гароди, Марка Голанского, Аркадия Львова, Михаила Грозовского, Семена Сорина. Всех не упомнишь. А потому, когда осенью мы будем отмечать 50-летие журнала и вы в своих республиках, краях и областях, надеюсь, тоже проведете встречи с читателями, посвященные этому юбилею, не забудьте сказать о главном: журнал «Наш современник» открыт для авторов всех национальностей, живущих на просторах России. Лишь бы они жили мыслями и чувствами о судьбе России. Расскажите читателям о журнале, помогите нам увеличить к юбилею журнальную подписку и не забывайте: «Наш современник» – это наша общероссийская литературная судьба – и прошлая, и настоящая, и будущая.

Судьба пушкинского «Современника» была весьма плачевной. В 1836 году вышло четыре тома. Два первых – тиражом 2400 экземпляров, из которых разошлось не более трети, а тираж четвертого по причине малого спроса снизился почти втрое. После гибели Пушкина журнал стал постепенно чахнуть, и когда Плетнев передавал его Некрасову, у «Современника» оставалось всего лишь 233 подписчика.

А между тем он был любимым детищем Пушкина. Во многих письмах последнего года жизни – жене, друзьям, издателям – поэт с волнением и восторгом рассказывает о каждом из номеров, расхваливает авторов, ругается с книготорговцами и недругами-журналистами. Его шедевры – «Скупой рыцарь», «Родословная моего героя», «Капитанская дочка», «Медный всадник», «Путешествие в Арзрум» – печатаются в «Современнике». Рядом с повестями Гоголя, стихотворениями Тютчева, Жуковского, Боратынского, Кольцова, Лермонтова, Дениса Давыдова… Какие имена! Казалось бы, нарасхват должен идти журнал!

Но все было тщетно. Грамотная светская чернь уже была увлечена бульварным чтивом Булгарина, крикливыми антипушкинскими статьями Греча и Полевого, трескучими стихами Бенедиктова, ходульной прозой Марлинского, коммерческими романами французских сочинителей, о которых поэт в 1834 году написал с беспощадной язвительностью: «Легкомысленная невежественная публика была единственною руководительницею и образовательницею писателей. Когда писатели перестали толкаться по передним вельмож, они в их стремлении к низости (! – Ст. К.) обратились к народу, лаская его любимые мнения или фиглярствуя независимостью и странностями (! – Ст. К.), но с одной целью: выманить себе репутацию или деньги! В них нет и не было бескорыстной любви к искусству и к изящному. Жалкий народ!»