Утренняя почта. Письмо авиа. Наклеена японская марка. Кто бы это? Распечатал. Написано по-русски и совершенно грамотно. Режиссер и руководитель молодежного театра в Токио Йохей Хидзикато пишет о том, что они успешно играют мою пьесу «В добрый час!» и спрашивают, не могу ли я приехать к ним. Театр принимает на себя расходы во время пребывания в их стране…

Хидзикато… Откуда я знаю эту фамилию?.. Ведь знаю же… А! Вспомнил!.. Давным-давно, в 30-х годах, сидел в зрительном зале Театра Революции на репетициях спектакля «Ромео и Джульетта» японец… Да, его фамилия была такая же – Хидзикато. Мы, молодежь театра, приглашали его к нам рассказывать о Японии, и он встречался с нами, даже приносил патефон и проигрывал пластинки с японской музыкой. Тихий, вежливый, одет всегда в элегантный черный костюм. Он даже ходил с нами на майские и октябрьские демонстрации… И вдруг однофамилец.

Я отвечаю Хидзикато, что если будет возможность, то приеду посмотреть спектакль (такие возможности, как вы знаете, не всегда бывают), а заодно упомянул о его однофамильце. И каково же было мое удивление, когда я получил в ответ длинное письмо, из которого узнал, что тот Хидзикато – отец этого Хидзикато, но уже покойный. Ну смотри-ка, все в жизни переплетено!

Однако поездка в Японию мне «не светила», и я жил себе спокойно, довольный уже тем, что «В добрый час!» успешно идет в Японии, и даже недоумевал: неужели там, в далекой Японии, понятна жизнь наших московских школьников?

Однажды на одном из совещаний в Министерстве культуры СССР на улице Куйбышева в перерыве Екатерина Алексеевна Фурцева подошла к нам, небольшой группе драматургов, и стала спрашивать, как идут у каждого из нас дела. И я вскользь упомянул о японском варианте «В добрый час!», о письме Хидзикато, о приглашении посмотреть спектакль. Екатерина Алексеевна наивно (думаю, искренне наивно) спросила:

– Так почему же вы не съездите и не посмотрите?

Я ответил, что с удовольствием бы, но…

– Так в чем же дело, Виктор Сергеевич? – перебила Екатерина Алексеевна. – Поезжайте.

И, представьте, через два-три дня мне звонок.

– Виктор Сергеевич?

– Да.

– С вами говорят из иностранного отдела Министерства культуры СССР. Вы какого числа хотите ехать в Японию?

Вот уж не ожидал, что Екатерина Алексеевна запомнила наш мимолетный разговор! Я назвал примерную дату и скоро получил заграничный паспорт и визу. Однако, имея авиабилет и паспорт, я не имел японских иен, а отправляться в столь дальний вояж без копейки валюты я всегда опасался. Мало ли что, вдруг не встретят на аэродроме и мне придется куда-то ехать на такси… Нет, нет, ездить без денег нельзя. Я сказал об этом в Министерстве культуры, но меня стали успокаивать:

– Езжайте, езжайте, вас там примут, все оплатят.

– А я боюсь.

– Виктор Сергеевич, вы знаете, как трудно с валютой. Вам уже ехать, а надо будет хлопотать через Министерство финансов. Там откажут, я это знаю точно. Не тратьте время, не откладывайте отъезд. Садитесь в самолет и… – увещевал меня финансовый работник министерства.

В этот момент открылась дверь кабинета министра и порывисто, куда-то спеша, вышла Екатерина Алексеевна.

– Вы еще не уехали? – можно сказать, на ходу бросила она мне реплику.

– Валюты нет, Екатерина Алексеевна, ни гроша, – успел я объяснить причину своей задержки.

– Подождите меня, пожалуйста, я скоро вернусь. Я на аэродром – встретить гостей из Пакистана. Это быстро. – И исчезла.

Работник финансового отдела долго, обстоятельно объяснял мне, почему в данном случае невозможно получить валюту, и сочувствовал по поводу того, что ожидание мое напрасно:

– Езжайте, езжайте, поверьте мне, Екатерина Алексеевна, конечно, бог, но в данном случае и она бессильна сделать невозможное.

Екатерина Алексеевна вернулась действительно крайне быстро и сразу же, с ходу, тоном довольно крепким бросила моему собеседнику:

– Ну, можете вы сделать Розову деньги?

И тут же произошло чудо.

– Да! – воскликнул ее подчиненный чуть ли не с радостью.

– Счастливо ехать! – улыбнулась Екатерина Алексеевна и скрылась за массивной дверью кабинета. На следующий день я получил иены и уехал в Токио. Конечно же, мне хотелось побывать в Японии. Самолет Рим – Москва – Токио. Пассажиров мало. Полет долгий, и можно, откинув подлокотники кресел, лечь спать. Но мне всегда в самолете не спится, да и жаль спать. Хоть сверху посмотрю на тайгу, на наш Дальний Восток, на Камчатку, на остров Сахалин – я же никогда там не был. Невелика наша планета, а всего и за жизнь не увидишь, даже в своей собственной стране. А хотелось бы! Пересекли Японское море (а может быть, это было Охотское). Самолет идет на снижение. Прилип к окну. Сейчас я сверху увижу Токио. Увидел. И не верю глазам. Какая гадость! Заводы, заводы, заводы! Трубы, трубы, трубы! Дым, дым, дым! О Боже, где та поэтическая Япония из бумажных зонтиков, бамбуковых домиков, кимоно, что существовала в моей голове?!

Хидзикато меня встретил, и мы мчимся в автомобиле по дорогам современной Японии. Эстакады, развороты, невиданный поток машин. Над тобой, чуть ли не в облаках, гремит монорельсовая дорога. Что-то головокружительное из фантастического фильма о будущем.

«Завертелось, закружилось и помчалось колесом».

– Сегодня очень тяжелый смог, – пояснил Хидзикато. – Несколько человек упали прямо на тротуаре, их отвезла «скорая помощь».

Так. Приехал полюбопытствовать – получай!

Гостиница скромная, номер небольшой, но все удобства. На постели лежит аккуратно сложенный халат, на полу тапочки. Так полагается в Японии. В изголовье кровати дистанционное управление телевизором. Особенно меня умилило приспособление у лифта. Вызывая лифт, вы нажимаете кнопку, и в это время возникает нежная музыка. Она звучит до тех пор, пока лифт не приплывет к вам. Как только вы вошли в кабину, музыка прекращается. Это чтоб вы не скучали в ожидании лифта. Мелочишка, а мило.

Мое пребывание в Японии длилось десять дней. Я мог бы и продлить это пребывание, но мне не хотелось отнимать время у Хидзикато, неотступно сопровождавшего меня повсюду. Действительно, я шагу не мог ступить без него. Если в европейских городах или Америке я мог свободно рано утром отправиться в путешествие по любому городу, так как умел читать хотя бы названия улиц, отелей, рекламы, магазинные вывески и по ним определять ориентиры пути, то японские иероглифы – синие, красные, черные, желтые, маленькие и огромные – совершенно слились для меня в один сплошной калейдоскоп. Я чувствовал: если попаду в их лабиринт – пропал. Красиво, ярко, но что-то колдовское.

Я побывал в нескольких городах, в том числе, конечно, и в Киото, священном городе страны. Вот там-то того японского, что было в моем воображении, я нагляделся всласть. Один храм «Тысяча будд» гипнотизирует чем-то неведомым, ирреальным. Зачем мне инопланетяне – вот они тут, на земле! Эти похожие друг на друга и в то же время все с разным выражением лица статуи – разве они не из других галактик! Все белые, одна золотая посредине. Да, мертвые, да, каменные, но кажется – вот-вот сейчас зашевелятся, заговорят. Конечно, смешно и даже глупо пройтись мимо этих божественных изваяний чуть ли не церемониальным шагом, будто командир перед фрунтом солдат (так обычно и ходят туристы, осматривая мир), но и один их многоглазый пронзительный взгляд на тебя заставляет почувствовать скромность твоей персоны и дает понять, что ты не вечен, что есть что-то посерьезнее тебя, что вести себя на земле тебе следует поскромнее. Пусть заводы, трубы, дым пыхтят сколько им угодно. В самом сердце Японии еще живут таинственные храмы, парки, монастыри, полные символики, неведомого мне смысла, который я даже боюсь начать постигать. Правда, душа моя уже одета в собственную одежду, и многого я не мог бы не только понять, но и почувствовать.