– Анклав… – начал Чарльз, застегивая пиджак.

– Даже если Анклав найдет и убьет мандихора, это уже не поможет больным, – взволнованно воскликнул Томас. – Это не поможет Ариадне.

На лице Чарльза отразилось раздражение, и на миг Томасу показалось, что он сейчас услышит резкий ответ, что этому человеку нет никакого дела до Ариадны. Он перехватил мрачный взгляд Алистера – неужели ему пришла в голову точно такая же мысль?

Томас откашлялся.

– Мне как-то раз сказали, что нужно позволять человеку делать то, что он умеет делать лучше всего, а Кристофер знал, что делал. Я в него верю. Его противоядие подействует.

Он перехватил недоуменный взгляд Чарльза, но ему было все равно. Эти слова предназначались для другого. Томас в упор смотрел на Алистера, который как раз в этот момент надевал пиджак. Алистер спокойно поднял голову и, не глядя на Томаса, небрежно произнес:

– Чарльз, пусти его в лабораторию. Я останусь и позабочусь о том, чтобы он не спалил дом.

Чарльз был потрясен до глубины души.

– Ты останешься ради этого?

– Мне кажется, так будет лучше всего – ты же знаешь, что меня мало интересует очередное собрание Анклава.

– Знаю, – неохотно ответил Чарльз. – Ну что ж, хорошо. Приезжай, когда сможешь.

Он потянулся к Алистеру, видимо, по привычке, но сразу же опомнился и убрал руку. Они обменялись смущенными взглядами, и у Томаса болезненно сжалось сердце.

Чарльз начал спускаться по ступеням крыльца, но на середине лестницы обернулся и сердито посмотрел на Томаса.

– Чтобы все было цело, – буркнул он, затем отвернулся и поспешно ушел.

– Надо быстрее идти в лабораторию, – начал Томас и направился к лестнице, ведущей в подвал.

– Подожди, – оборвал его Алистер.

Томас замер в изумлении. Глаза Алистера сверкнули, как две черные льдинки.

– Мне плевать на лабораторию, – продолжал он. – Я хочу знать, где моя сестра и что, черт побери, происходит. Куда она подевалась?

– Она уехала на Хайгейтское кладбище, – ответил Томас. – Там вход в Безмолвный город.

– Дьявол, – выругался Алистер. – Зачем? Нет, знаешь, не надо говорить, зачем. Это только разозлит меня еще сильнее.

– Мне очень жаль, – пробормотал Томас. – Не потому, что она отправилась в Безмолвный город. Если им и угрожает опасность, а это маловероятно, Корделия сумеет за себя постоять. Мне тоскливо из-за всего этого ужаса, который сейчас происходит. Никто из нас не виноват в этом, но мне просто… мне жаль.

Взгляд Алистера смягчился, и на миг Томас перенесся в прошлое, в Париж… Снова они беззаботно гуляли по улицам, сунув руки в карманы, увлеченно говорили о книгах, искусстве, путешествиях, словно на всем белом свете не существовало никого, кроме них двоих.

– Мне тоже очень жаль, – ответил Алистер. – Я понимаю, что смерть сестры – это большое горе. Я очень тебе сочувствую, просто у меня до сих пор не было возможности сказать тебе об этом.

У Томаса перехватило дыхание.

– Спасибо.

– Ты действительно думаешь, что это противоядие подействует? – спросил Алистер.

– Я в этом совершенно уверен.

Алистер довольно долго смотрел Томасу прямо в глаза, затем кивнул.

– И сколько времени займет его изготовление?

– Двадцать минут, если все пойдет как надо.

Алистер испустил тяжкий вздох.

– Хорошо, – сказал он. – Даю тебе двадцать минут. После этого я отправляюсь искать Корделию.

Встретив удивленный взгляд Томаса, он нетерпеливо махнул рукой в сторону лаборатории.

– Я тебе помогу, – объяснил он. – За работу.

Мандихор был огромен. Он походил на столб дыма от гигантского костра, и Корделии показалось, что он головой задевает небо. Ошибиться было невозможно: несмотря на то что демон увеличился в размерах, у него было прежнее тело облезлого льва, тройные ряды клыков. Но в облике его появилось кое-что новое: здесь, в царстве теней, тело его носило следы неизлечимых болезней. Когда чудовище приблизилось, Корделию едва не вытошнило. Большинство демонов имели отвратительную внешность, и Сумеречные охотники со временем привыкали к виду этих мерзких тварей. Но было что-то особенно гадкое в отметинах смерти на теле мандихора: лапы его покрывали страшные чумные волдыри, тело было изуродовано оспинами, на груди виднелись трещины и белые чешуйки проказы. Участки шкуры были изъедены кислотой, в других местах кожа была алой, воспаленной. Из ушей и рта сочился черный ихор.

Джеймс попятился, увлекая Корделию за собой, но отступать было некуда. Со всех сторон их окружали серые дюны с крутыми склонами.

Корделия услышала чей-то издевательский смех. На вершине одной из песчаных дюн стоял мужчина в белых одеждах, со светло-серыми волосами и глазами. У него было молодое и удивительно прекрасное лицо, но в этой красоте было что-то страшное, грозное – так наводит на человека ужас вид белоснежного сугроба, забрызганного ярко-алой кровью, или блеск белых костей среди теней.

Он напомнил ей Джеймса. Они не были похожи в прямом смысле этого слова, но Корделии почудилось что-то знакомое в форме глаз, скул, в очертаниях губ. Она усилием воли отогнала наваждение и сказала себе: «Перед тобой Велиал, Принц Ада. Если он сейчас похож лицом на Джеймса, значит, таково его желание. В действительности он выглядит совсем иначе». Когда пыль улеглась, Велиал вытянул руку в сторону мандихора. Отвратительный демон замер на месте, как вкопанный, а Велиал окинул Корделию холодным, пристальным взглядом.

– Так-так, Джеймс, – произнес он. – Вызывать подкрепление – это нечестно. А мне казалось, ты всегда играешь по правилам.

Джеймс выхватил из-за пояса сверкающий короткий меч. Он тяжело дышал и был очень бледен; лицо и волосы его были перепачканы грязью и песком, и он больше не походил на молодого благовоспитанного джентльмена из лондонского высшего общества. Он походил на свирепого древнего воина.

– Отпусти ее обратно в наш мир, – прорычал он. – Оставь ее в покое. Тебе нужен только я…

– Нет! – перебила его Корделия. – Я тебя здесь не оставлю!

Велиал лениво пошевелил кистью, и у Корделии вырвался хриплый крик. Какие-то черные лианы возникли из серой земли, обвили ее ноги и сдавили с такой силой, что она не могла сдвинуться с места. Джеймс шагнул к ней, она замахнулась Кортаной и собралась обрубить гадкие скользкие щупальца…

Но в этот миг клинок вырвался у нее из пальцев. Она потеряла равновесие, упала на колени; лианы крепче стиснули ее щиколотки, и она с трудом подавила очередной вопль. Боль была невыносимой, перед глазами появилась алая пелена. Она услышала, как Джеймс кричит что-то, подняла взгляд и, словно сквозь туман, с трудом различила силуэт Велиала, державшего в руке Кортану. Увидев выражение ее лица, он рассмеялся.