кроме принца и своего сотника. Зато, - не раз с досадой и горечью думал Анджелин, - в случае победы все будут говорить, какие они герои, как храбро защищали принца…

- Они не пойдут, - озвучил он потаенную мысль и встретил широкую мальчишескую улыбку:

- Предоставьте это мне, отец!

- Нет, - отрезал он. – Я сам поведу их. А ты – будь подле меня!

Принц Богумир не вступал в сражения. Он держался в стороне, поближе к обозу. Когда начали готовиться к битве, отряд телохранителей весьма предусмотрительно оттеснил его подальше. Его высочество не сопротивлялся – ведь короли и принцы не рискуют собой в боях, их жизни для этого слишком ценны. К тому же, если это жизнь – единственного наследника престола. И мама просила себя поберечь…

В общем, он остался в обозе, засел в шатре, который на скорую руку разбили для него охранники и только приготовился немного отдохнуть, как снаружи послышался топот копыт. Несколько всадников осадили коней перед шатром, прозвучал низкий раскатистый голос графа Маса:

- Ваше высочество! Срочное дело!

- Что еще случилось? – выходить не хотелось – внутрь как раз внесли жаровню с углями, по шатру только-только начало распространяться приятное тепло. Но граф Мас успел прославиться своим характером. Он не признавал авторитетов, и принц уже понял, что спорить с ним бесполезно. Ну, ладно-ладно, дайте только надеть корону! Он первым делом найдет управу на всех этих выскочек. Подумаешь, древний род! А владеет маленьким графством где-то на окраине страны. Правда, он еще и володарь Гнезнинский, по покойной жене, но… Ладно…

- Мы проигрываем сражение, ваше высочество, - Анджелин Мас даже не потрудился спешиться, вещал с седла.

- Вот как? И мне что же, собирать вещи? – принц покосился на своих телохранителей. Успеют ли собрать шатер обратно? – Когда отступаем?

- Нет. Мы {не} отступаем. У нас есть шанс победить, если вы возглавите конную атаку. Ваши люди нужны там, на поле боя. Срочно!

- Мои люди выполняют приказ.

- Какой?

- Охраняют меня!

- Этим вполне можно заниматься и там, в сражении. На счету каждый меч, каждое копье или булава…

- У вас мало людей, граф?

- {Людей, -} прищурился тот, - у нас достаточно. Но вот с трусами явный перебор… Вы уже можете удирать, принц. Чем скорее уберетесь, тем дольше проживете. И мой вам совет, - он уже развернул коня и бросил последние слова через плечо, - не берите вещи. Когда бегут, спасая свою шкуру, не до барахла.

Кивнув сыну, он направился было обратно, на позиции, но услышал за спиной дрогнувший голос:

- Вы… назвали меня трусом, граф?

- Да, - не оборачиваясь, кивнул тот.

- Как вы смеете? Да вы знаете…

- Знаю, - Анджелин так и остался спиной к собеседнику, - знаю, с кем имею дело. С трусом и слабаком. И предпочитаю погибнуть в бою, нежели остаться в живых и служить такому королю, как вы. Да и вообще жить в том мире, который нам грозит. Прощайте, ваше высочество. Встретимся на вересковых пустошах… может быть. Там, кстати, хорошо. Вам понравится.

Он пришпорил коня и услышал отчаянный крик:

- Нет! Стойте! Стойте, я сказал! – принц подбежал, хватая графа за стремя. – Что вы там говорили про вересковые пустоши?

- Только то, что я там был. Мой названный брат – некромант. Вы должны его знать. Мастер Груви. Згаш Груви.

- Великий Инквизитор, - лицо принца дрогнуло. – У вас… нас… сколько времени?

- Несколько минут.

- Я, - Богумир отвел взгляд, - успею надеть доспехи?

Огрызаясь, отстреливаясь, пока оставались в колчанах стрелы и метательные дротики и сулицы, смешавшись конные и пешие, остатки войска отходили к реке, спеша на излучину, где за камышами, у берега темнела полоса тонкого льда. В обычные зимы тут долго оставалась незамерзающая полынья, в которой надолго задерживались пролетающие утки и гуси. В этом году зима выдалась суровая, лед на реке достигал локтя в толщину, и стремнина замерзла. Но зима уже заканчивалась, пару раз уже проносились в теплом дыхании весны первые оттепели, и река тоже чуяла приближение тепла. До весеннего солнцеворота оставалось всего несколько дней. Лед уже потрескивал, и вода подмывала его снизу.

До спасения оставалось всего ничего, но достичь реки мешала вражеская конница, которая отрезала остатки войска от берега. Зажатые между конниками и ожившими мертвецами, они должны были полечь все до единого.

Крохотный отряд в каких-то полсотни мечей и копий не мог переломить ход сражения, но он ударил так неожиданно и атаковал в бок вражеской коннице так стремительно, что те дрогнули, ослабив натиск. Часть строя оказалась буквально вмята внутрь, конники смешались, завертелись, сцепившись с новым противником. Не зная, что это последний резерв и больше у королевских войск нет никого – не станешь же рассчитывать на прислугу и конюхов в обозе! – конники остановились, пятясь и перестраиваясь. И это дало остальному королевскому войску отчаянным рывком прорваться к реке. По пятам за ними устремились ожившие мертвецы.

Едва кони и люди ступили на лед, тот затрещал, пошел трещинами. Под ногами что-то гулко хрустнуло. Кто-то закричал. Кто-то споткнулся, падая. Под кем-то уже проламывался лед.

- Не останавливаться! Сомкнуть ряды! – прозвенел чей-то голос. – Копья на плечи!

Кто-то послушался команды. Люди сбились плотной кучей, стали отступать ближе к середине реки. Лед трещал под ногами. В трещины тут и там плескалась вода.

В один прекрасный миг послышался глухой раскатистый треск. Часть льда ушла под воду, вторая половина первой льдины встала вертикально. Плеснула освобожденная черная вода…

… но ожившие мертвецы уже высыпали на лед, спеша догнать удирающую добычу. Они не видели – не понимали, не могли понять и сообразить – что перед ними уже разверзалась полынья. Лед ломался, трещины разбегались все дальше и дальше. И преследователи один за другим падали в воду. Какое-то время они бултыхались на поверхности, но, забыв все на свете, скоро замирали и камнем шли ко дну, не успев добраться до живых людей. А те отступали, отходя к противоположному берегу.

Конница врага слишком поздно сообразила, что противник от нее ускользает. Что сражение, которое должно было обернуться разгромом королевских войск, завершилось всего-навсего их отступлением. Конники попытались было кинуться в погоню, но им преграждали путь с