– Почему мое предположение тебя так смешит?

– Потому что оно смешное.

Я не шевелилась.

– Ложись спать, льесса.

Опять это слово – которое больше не означает для него ничего прекрасного и могущественного. Не может значить «королева». Я никогда не стану его супругой. Отныне это слово лишь насмешка. Или, что хуже, никогда для него ничего не значило.

Когда я осознала, как сильно меня это задевает, в груди вспыхнула непрошеная мрачная боль.

За ней так же быстро разгорелся гнев.

– Знаешь что?

Он вздохнул.

– Что?

– Да пошел ты.

Понимала, заявлять такое – ребячество, но мне было все равно. Я встала на колени на неприлично огромной кровати…

Никтос и близко не был так расслаблен, как я считала. С поразительной быстротой он одной рукой обхватил сзади мою талию, а другой схватил за подбородок, запрокинув назад мою голову. Сердце сбилось с ритма, когда я ощутила сзади его пульсирующую твердость, а его дыхание окутало мое ухо. Сердце пропустило еще один удар, поскольку я знала, как легко ему было бы сорвать на мне гнев, и тем не менее я не чувствовала страха, а только тепло.

Его тело было теплым.

Я вытаращила глаза и расслабилась в его объятиях. Грудь, прижатая к моим плечам, твердый живот у моей спины и член – все было теплым.

– Хочешь знать, почему меня рассмешило твое предположение? – спросил Никтос прежде, чем я успела заговорить.

Рука переместилась с моей талии на живот, и я ощутила там его пальцы – теплые пальцы.

– Хочешь? – настойчиво повторил он, поскольку я молчала.

Он провел большим пальцем по моей нижней губе, а пальцы другой руки приблизились к моим широко раздвинутым ногам.

– Нет. – Я облизнула губы, разрываясь между желанием указать, что он чувствует, и совершенно иной, несвоевременной потребностью. – Но уверена, что ты сам скажешь. Ты любишь разговоры.

Его ответный смех, глубокий и чувственный, прокатился по мне, а его пальцы продвинулись ниже, тронув тугой комок нервов. Мои бедра шевельнулись, и он опять издал смешок, на этот раз тише.

– Тебе нравится, когда мои пальцы внутри тебя, правда?

Он провел пальцем по чувствительному месту, и мои соски затвердели. На сей раз мои бедра дернулись. У него вырвался глубокий грубый звук, а его палец прошелся по свежей влаге.

– Думаю, кое-что другое нравится тебе больше, чем мои пальцы, – тихо произнес он, раздвигая набухшую плоть. – Разве не так?

Когда он просунул палец, я качнулась назад, поджав пальцы ног, и его твердость прижалась к моей заднице.

– И что? – с вызовом спросила я. Его бедра двигались позади меня. – Знаешь, что я думаю? Ты забыл, что собирался сказать.

– О, поверь мне, льесса, я не забыл.

Его дыхание окутало мою шею и отметины укусов на ней. По мне прокатилась знакомая волна. Он продолжал раскачиваться на мне, а его палец лениво входил и выходил из меня. Я следовала этим движениям, и с каждым из них его член опускался все ниже, пока не уперся в его руку и меня.

– Я просто позволил тебе забыть.

Я застыла.

Никтос переместился и надавил на меня так, что я опустилась на ладони, потом на локти и на живот. Я почувствовала его вес на моей спине, и мой пульс загрохотал. Все еще держа одну руку на моем подбородке, а другую между бедер, он заставил меня запрокинуть голову и выгнуть бедра. Его палец по-прежнему двигался, а другой поглаживал выпуклость, исторгая из меня стоны.

– Это смешно, потому что ты не можешь мне навредить. – Его странно теплое дыхание по-прежнему обдавало отметины на моем горле. – Ты никогда не сможешь меня ослабить настолько, чтобы представлять реальную угрозу.

У меня перехватило дыхание, когда сквозь туман возбуждения прорвался смысл его слов. Я поняла, о чем он говорит. Я не представляю реальной угрозы, потому что он никогда меня не полюбит.

Наверное, мой ответ спровоцировало мое безрассудство. Или боль в центре груди. Я повернула к нему голову.

– Ты в этом уверен?

Он издал нечто среднее между смехом и рычанием. Потом резко опустил голову. Я замерла, почувствовав его острые клыки на своем горле, чуть выше отметин. Однако он не проткнул мне кожу. Он просто держал меня так, – о, боги – просовывая вместо пальцев горячий и твердый член. От ощущений у меня захватило дух. От этого полного и абсолютного господства в том, как он держал меня. От бесконечного давления, заполняющего меня коварным и развратным жаром…

Больше не было медленных нерешительных движений. Он трахал меня, прижимая клыки и разминая комок нервов. При каждом мощном толчке клыки царапали мою шею, но не прорывали кожу. Ни разу. И, боги, я хотела этого, но никак не могла перехватить контроль, как было в первый раз. Сейчас полностью контролировал он, и боец во мне, бесстыдная часть меня, знала это и подчинялась.

И это было чудесно.

Боги, он… быстро учился.

Толчки Никтоса, глубокие и сильные, не оставляли места ни для чего, кроме ощущения от него. Его бедра бились в мой зад. Он удерживал меня в этой позе, с запрокинутой головой, уязвимым горлом и выгнутыми бедрами. И когда я почувствовала, что его большой палец прижался к моим губам, я взяла его в рот.

И сильно укусила.

Он прорычал ругательство.

Я гортанно рассмеялась и лизнула укушенный палец. Только через миг я поняла, что укусила до крови. Потрясение собственными действиями быстро прогнало покалывание на языке и медовый, но более дымный вкус. Вкус его крови. Немного, всего капли. Я сглотнула, вздрогнув от изысканного вкуса. Мне следовало встревожиться тем, что я попробовала его кровь, но я застонала и качнула бедрами.

Он легонько шлепнул меня по заднице, отчего во мне снова вспыхнуло нечестивое удовольствие.

– Негодница, – пробормотал он.

Потом он взял меня. Он завладел мной так, как я и не представляла, что захочу. Его тело билось в мое, неистово и безудержно. В меня ударило освобождение, накатывая волнами нарастающего наслаждения. Я закричала, запрокинув голову на его плечо. Он наконец убрал руку и сдвинул с моего лица волосы, пока я билась и дрожала. Он с хриплым криком сорвался с края следом за мной, и его длинное тело затрепетало вокруг меня.

Никтос обнял меня, прижав мою спину к своей груди. Он склонил голову, и его губы коснулись моей кожи, а затем я ощутила поцелуй на отметинах, которые он оставил. И тогда затрепетала я, поняв, что ни один из нас больше никогда не будет прежним.

Я проснулась с легкой ноющей болью в висках и, прежде чем открыла глаза, поняла, что лежу одна, потому что меня больше не обнимали. Мы уснули на боку, моя спина прижималась к его груди, а его руки обвивали меня.