Майкл на корточках уселся возле кровати и изучающе посмотрел в лицо девушки.

— Странное ощущение. Раньше я такого никогда не испытывала, — ответила Элеонор. — Примерно как если ступить под холодный душ.

Шарлотта извлекла иглу и быстро придавила место укола ваткой. К этому моменту лоб Элеонор был уже весь покрыт бусинками холодного пота.

— Пожалуй, вам следует прилечь. — Шарлотта бросила шприц в лоток и помогла пациентке устроиться на подушке.

Комната вокруг Элеонор поплыла, и она закрыла глаза, но это лишь усилило головокружение. Элеонор снова подняла веки и, увидев над собой лицо Майкла, сфокусировала взгляд на нем. Мужчина взял ее за руку, и она почувствовала, что от волнения у него взмокла ладонь.

Дэррил и Шарлотта, стоящие позади журналиста, тоже выглядели очень встревоженными. Неожиданная мысль о том, что в таком неприветливом и удаленном месте ей удалось обрести трех друзей, тронула Элеонор до глубины души. Она наполняла надеждой и вновь пробуждала желание жить. Как знать, может быть, ей и не уготовано вечное одиночество, которое Элеонор ощущала с того дня, как бежала с Синклером из казарменного госпиталя в Турции. Может быть, и впрямь есть альтернатива. Внутренний холодок все разрастался, словно под кожей у нее распускал лепестки ночной цветок. Он медленно растекся по плечам и наконец проник в грудь. Элеонор снова стал колотить озноб, и Майкл быстро укрыл ее пледом. Ей невольно вспомнилось путешествие на борту «Ковентри», злосчастное плавание, в результате которого ее занесло на самый Южный плюс, и ночь, когда Синклер навалил на нее все одеяла и пальто, какие смог найти… Как раз перед тем, как команда корабля напала на него. И перед тем как ее саму выдернули из постели и обмотали цепями на качающейся палубе.

Элеонор лежала с теплым компрессом на лбу, который ей дали, чтобы согреться, и думала о том, в каком состоянии она окажется — если только выживет — после этого доселе не опробованного эксперимента.

Майкл отозвал Дэррила в сторонку и прошептал:

— Что с ней происходит? Может, надо что-нибудь сделать?

— Вряд ли на данном этапе мы можем что-нибудь сделать, — ответил Дэррил. — После инъекции должно пройти какое-то время — может, полчаса, может, час, — прежде чем сыворотка распространится по всей кровеносной системе и начнет действовать. Тогда появится определенная ясность.

Шарлотта подошла к кровати и пощупала у Элеонор пульс.

— Немного учащенный, — заключила она, — но хорошего наполнения.

Затем она надела на руку пациентки манжету тонометра, накачала ее и посмотрела на электронное табло. Прибор выдал цифры 185 и 120, что, даже на взгляд далекого от медицины Майкла, было слишком высоким показателем.

— Если давление само не упадет, придется сбивать принудительно. — Доктор Барнс приложила стетоскоп к груди Элеонор и принялась выслушивать работу сердца. — Как вы себя чувствуете?

— Голова кружится.

Шарлотта кивнула, нервно кусая губы.

— Расслабьтесь и постарайтесь не шевелиться, — сказала она, стаскивая с руки манжету тонометра.

— Хорошо, доктор Барнс, — ответила девушка угасающим голосом.

— Называйте меня Шарлотта. По-моему, мы уже перешли на тот уровень знакомства, когда можем обращаться друг к другу по имени. — Сунув ей под руку кнопку экстренного вызова, она добавила: — Если вам что-то понадобится, жмите на эту штуковину. Я буду прямо за дверью.

Шарлотта взяла лоток с кровати и стала выпроваживать обоих мужчин из палаты. Обернувшись, Майкл еще раз напоследок взглянул на Элеонор. Та неподвижно лежала с белым компрессом на лбу, а ее длинные каштановые волосы касались края броши из слоновой кости.

— Пойдем, пойдем, — тихо сказала Шарлотта. — Я уверена, с ней все будет нормально.

Но Майкл уловил в ее голосе некоторый налет неуверенности.

— Может быть, мне побыть возле нее? — предложил он.

— Тебе к отлету готовиться надо. Вот и займись сборами.

26 декабря, 12.45

Собраться для Майкла не составило больших сложностей. Вся его личная одежда прямиком перекочевала из платяного шкафа в дорожную сумку, куда он ее упаковал как можно компактнее. Только с фотографическим оборудованием пришлось повозиться. Майкл на печальном опыте успел убедиться, что если каждый объектив, фильтр и ремешок не будет находиться на положенном месте, то когда представится возможность сделать отличный кадр, их может не оказаться под рукой. В отличие от неспешного и кропотливого писательского труда удачи фотографа чаще всего становятся результатом счастливого случая.

На поверхности он оставил только штатив да старый неразлучный «Canon S80». Майкл не хотел покидать базу, не сделав на прощание несколько снимков Олли за поеданием лакомства, которое он собирался прихватить для него с праздничного стола в буфете. Да и погода, что необычно, была прекрасной — солнечной и безветренной. Майкл понимал, что это лишь затишье перед бурей, грозящей накрыть лагерь завтра днем.

Перебирая вещи на туалетном столике, Майкл взял ожерелье Данцига из моржовых клыков и надел себе на шею. Он решил снять амулет, лишь когда будет лично передавать его вдове Эрика.

В Майами.

Где, при очень удачном стечении обстоятельств, он окажется через пару дней.

Майкл поймал себя на мысли, что уже некоторое время стоит неподвижно перед кроватью, как каменное изваяние. Размышлял журналист над тем, что работы у них непочатый край. Сначала предстояло сделать Синклеру укол сыворотки, а потом убедить обоих в том, что единственный способ покинуть Антарктику — в мешках для трупов на борту самолета, летающей машины! Переправиться на расстояние в тысячи миль всего за несколько часов! И куда переправиться. В страну, о которой они знают лишь понаслышке, в эпоху, о которой они не знают ничего. Хитроумный план был сопряжен с таким количеством вещей, неподвластных разуму Элеонор и Синклера, что Майкл терялся, как подступиться к вопросу. Но многое во всей этой истории представлялось туманным и ему самому, например, действительно ли он рассчитывает стать своего рода их проводником в новом мире? Голова гудела от вопросов настолько, что казалось, еще немного — и наступит паралич мозга.

Путешествие в тысячу миль начинается с одного шага, напомнил себе Майкл.

При таком количестве неизвестных глупо было пытаться заглянуть в будущее, поэтому он решил не забивать голову, а продвигаться вперед маленькими этапами.

Майкл запихивал кейс с фотокамерой в неимоверно разбухшую сумку, когда дверь отворилась и вошел Дэррил.

— Про Элеонор что-нибудь слышно? — спросил биолог, усаживаясь на стул.

— С тех пор как мы ушли, ничего.

Дэррил уплетал исполинского размера эклер.

— Я бы на твоем месте в буфет сходил. Там после Рождества столько шикарной выпечки осталось. Да и горячий пунш еще есть.