— Ты и сейчас не знаешь, что происходит на самом деле, — Учитель покачал головой. — Ты вернёшься. Не знаю когда, не знаю зачем, но ты вернёшься. Все мы всегда возвращаемся. Просто потому, что у нас нет другого выхода.

Джек усмехнулся. Холодные клещи, зажимавшие его сердце при виде Учителя, разомкнулись. Эта махина, этот человек из стали, скрывавшийся под маской и рычавший через неё на весь мир, вдруг показался ему очень маленьким и незначительным. Мастером, когда дело доходило до избиения детей, и полным профаном, когда речь шла о контроле собственной судьбы. Просто болтливый, печальный старик, ничего больше. Какой бы властью его образ ни обладал над Джеком, всё это было в прошлом.

Он всегда будет помнить его слова и наставления. Сможет ли он только снова его уважать после всего сказанного?

Джек не стал дожидаться, когда Учитель скажет что-нибудь ещё и просто двинулся к исповедальням. Стоило ему подойти ближе, как из одной вынырнул отец Валерио.

— А, Джек, рад тебя видеть! — воскликнул он, разводя руки в стороны. — Не ожидал, что ты придёшь. Что-то случилось? Какие-то проблемы?

— Отец, — поклонился Джек. — Меня снова посещали видения. Я пришёл, чтобы передать их церкви.

— Хорошо, хорошо, — пробормотал Валерио. Он практически не изменился с момента, когда Джек видел его последний раз. Всё такой же седой, с дурацкой стрижкой под горшок, сухой, слегка сутулый — и с уродливым протезом вместо ноги. Ему не повезло, он не вошёл в число экзальтов, которых одарили новыми, почти настоящими конечностями. И всё же, он верил в Освободителя, пожалуй, фанатичнее всех священников, которых Джек видел.

Святой отец поманил Джека за собой, приглашая пройтись с ним. Не успел Валерио и рта раскрыть, как Джек выдал:

— Ещё я хочу уйти из церкви.

— Прошу прощения?

— Я не хочу больше заниматься сбором видений. Они убивают меня. Я чуть не погиб сегодня ночью.

— Вот значит как, — протянул Валерио, почёсывая свой крючковатый нос. — Ты хочешь уйти насовсем? Оборвать все связи?

— Нет, конечно нет! — поспешил возразить Джек. — Просто… если есть такая возможность, я хотел бы полностью сосредоточиться на подготовке моих ребят. Перестать ложиться спать с шлемом от Сети на голове. Я всегда буду рад помочь церкви, но уже как представитель своей банды, а не прямой агент. И когда пробьёт час в открытую выйти на улицы и начать проливать кровь во имя Освободителя — поверьте, я буду готов.

— Рад видеть, что твой пыл ещё не угас, — усмехнулся старик. — Что же, хорошо, я услышал тебя. Обязательно передам твои слова начальству. Конечно, ответа тебе придётся ждать около недели, но я почти уверен — твою просьбу удовлетворят. В последнее время у нас наметился новый курс в развитии отношений с Синдикатом, и мы думаем, что того материала, что ты уже собрал, более чем хватает.

— Мне кажется, что сегодня я увидел нечто важное, — признался Джек. — Я плохо помню детали, и всё же, ощущаю, что это нужно увидеть всем.

— Что же, дитя моё, посмотрим. За мной.

Они прошлись вдоль ряда исповедален. У самой крайней, на которой висели цепи, перекрывающие вход, священник остановился и махнул рукой:

— Заходи.

Джек убрал цепи и устроился на стуле, стоящем внутри. Валерио сел с обратной стороны. Что-то щёлкнуло, и входы плотно закрылись. Внутри загорелся яркий свет. Джек почувствовал, как сидения отъезжают внутрь стены. Через минуту они с отцом Валерио оказались в очередном туннеле, рядом с винтовой лестницей. Они спустились вниз, в комнату, где сидело несколько мрачных монахов возле терминала Сети. Рядом с ним стояло два кресла: одно свободное, со шлемом для подключения, а на втором уже покоился Оператор, обвязанный проводами и кабелями. На его бледной, выбритой голове виднелись вены. К затылку мужчины были подключены электроды.

— Присаживайся, — сказал Валерио. Стоило ему это сказать, как монахи с ворчанием нехотя задвигались и стали готовить Оператора к обработке данных. Джек сел в свободное кресло и натянул шлем на голову. Через несколько минут один из монахов возвестил:

— Всё готово. Надо будет только провести диагностику, прежде чем начинать выгрузку. Готов? Будет неприятно.

— Я знаю, — выдохнул Джек. Линзы шлема загорелись голубым светом. Он был настолько ярким, что появилось ощущение, будто бы ему втыкают иглы в глаза. Джек стиснул зубы и вжался в кресло. Линзы начали моргать со скоростью пулемётной очереди, и каждая вспышка сопровождалась новым приступом боли.

В реальности прошло не больше минуты, но Джеку показалось, что его пытают годами. Когда свет затух, он обмяк и почувствовал, что кресло под ним мокрое — боль была настолько невыносимая, что он обмочился. Болела челюсть — так сильно он сжимал зубы. Казалось, всё его лицо перекосилось от гримасы страдания.

Он почувствовал, как с него снимают шлем. Во рту появился привкус крови. С трудом распахнув глаза, он увидел обеспокоенного отца Валерио.

— Что-то случилось? — прохрипел Джек.

— Да, пожалуй, — Валерио провёл отсутствующим взором по комнате, будто бы только осознал, где оказался. — Выгрузка займёт около часа. Нам придётся ввести тебе обезболивающее.

— Раньше я всегда делал это в сознании, но раз вы настаиваете…

— Дело в том, что ты не выдержишь напряжения. Мы нашли кое-что. Похоже, частые подключения к Сети и загрузки огромных массивов данных повлияли на твой мозг.

— Что с ним?

— Похоже, воспоминания повредили его. Начинается деградация.

Джек не верил своим ушам.

— Что это для меня значит?

— Я не специалист, но, похоже, ты умрёшь в течение года.

* * *

Обнимая мирно посапывающую Анни, Джек смотрел в потолок и думал, как же всё докатилось до такого.

Ему хотелось кричать от отчаяния, бить кулаками в стены. Выть как загнанное животное. Выместить на ком-нибудь всю свою злобу. Но он прекрасно понимал, что этого делать не стоит. У него и так слишком мало времени. Нужно распорядиться им разумнее.

Он так ничего и не сказал Анни и Рэнди. Пусть живут так, как жили. У них ещё будет время, чтобы смириться с потерей. Пусть пока наслаждаются каждым днём, не омрачённым знанием, что он вскоре умрёт. Когда он почувствует, что время пришло, он просто молча уйдёт, оставив письмо, в котором всё объяснит. А пока ему нужно выжать максимум из оставшегося времени.

Слова Учителя продолжали стучать в его голове. «Выхода нет, говорите? Мы всё равно вернёмся, потому что у нас не будет другого выхода? Какой бред». Даже сейчас, если бы ему предоставили возможность провести последние дни с пользой для церкви, он бы всё