— Глаза Твурков? Медленные звезды?

— Да, так вы их называете… Точнее, так вы зовете самые яркие и близкие из них. Ну вот, я живу здесь. — Он остановился возле одного из кубических строений. — Найдешь дорогу к дому Валерии?

— Я нашла дорогу к вам через полмира, — ответила я с достоинством. Раджив рассмеялся.

По освещенной овальными лампами дорожке я прошла к знакомому домику; дверь после небольшой задержки впустила меня внутрь.

— А, Эйольта, — услышала я голос Валерии, — входи. В комнате, где состоялся наш первый разговор, вновь стоял солнечный день, но пейзаж поменялся: зеленый луг был усеян красивыми желтыми цветами, по одной из стен струилась прозрачная речка, шумел невысокий водопад. Над водой порхали насекомые с длинными прозрачными крылышками. Валерия сидела у столика, глядя на дисплей. Заглянув сбоку, я заметила, как по дисплею буква за буквой ползут строчки.

— Значит, вернулась? — спросила она, не отрываясь от своего занятия.

— Ты ведь позволишь мне остаться? — спросила я с испугом.

— Вообще-то это против правил, — заметила она. — Но, в конце концов, это всего на несколько дней, за это время ты все равно не узнаешь ничего такого, что исказило бы развитие твоей цивилизации. Так что из уважения к проделанному тобой пути… Кажется, ты единственная, кто проявил такую настойчивость ради контакта с нами.

— Мне показалось, вы тоже не очень-то стремились к контактам, — заметила я, присаживаясь на диван. — Общались все больше с правителями и губернаторами…

— Так и есть, — признала Валерия. — Это в интересах обеих сторон. Мы не имеем права слишком активно вмешиваться в вашу жизнь, чтобы не повлиять на естественное развитие общества. Если бы, к примеру, какие-то из наших технологий попали в руки к вам, прежде чем вы достигнете достаточного уровня ответственности для их использования, это могло бы привести к катастрофе. С другой стороны, ваши правители тоже опасаются дестабилизировать ситуацию. Вообще, всему свое время. Аньйо еще не дозрели до межзвездного уровня. Для вас собственная планета — и та еще слишком велика, вы мыслите категориями наций, а чаще и вовсе отдельных провинций и местечек. Все, что за их пределами, для вас слишком чуждо, чтобы быть по-настоящему интересным.

— Может быть, неплохо и нас спросить, прежде чем решать, что нам интересно, а что нет? — обиделась я.

— Я имела в виду — в среднем. — Валерия наконец повернулась в мою сторону и улыбнулась. — Ты, конечно же, исключение.

— А губернаторы?

— Для большинства из них мы — лишняя обуза.

Я вспомнила войска, которые нагнали в Лланкеру.

— Но к ним стекается информация, в их ведении архивы и библиотеки, так что от них получать знания о вашей культуре куда удобней, чем расспрашивать каждого неграмотного крестьянина. Хотя мы общались и с простыми аньйо из разных стран. Выборочно, разумеется. И с тобой еще побеседуем, раз уж ты здесь. — Она снова улыбнулась. — Утром, а сейчас ты, наверное, хочешь поужинать и отдохнуть. Иди в свою комнату, а я еще поработаю.

— Когда же ты спишь? — поинтересовалась я.

— Нам нужно не более трех часов сна в сутки.

Буквы, остановившиеся было, вновь побежали по дисплею. Наверное, она писала статью, мысленно нажимая на кнопки, как рассказывал Раджив. Глядя на эту увлеченно работавшую женщину, я вдруг подумала, что она совершенно не похожа на задерганную молодую мать, готовую по первому крику вскочить и бежать к своему ребенку. Конечно, я догадывалась, что с помощью техники пришельцев она может услышать его плач даже из другого помещения, но все равно проще было бы поставить колыбель здесь же… Впрочем, может быть, она, подобно многим богатым аньйо, сразу после родов передала младенца кормилице?

— Валерия, а можно вопрос?

— Да? — Она продолжала печатать текст.

— Твой ребенок здесь, в поселке?

— Ребенок? — удивилась она. — У меня нет детей.

— О, прости, я не знала, что он умер…

— Да нет же, у меня никогда не было детей! Мне это не нужно и неинтересно. — Она вновь обернулась в мою сторону. — С чего ты вообще взяла?..

— Но… как же твоя грудь…

— Ах это, — улыбнулась она. — У женщин нашей Земли груди вырастают не только на время вскармливания. Они формируются в юности и остаются на всю жизнь.

— На всю жизнь?! Бедные, — искренне посочувствовала я. — Всю жизнь таскать на себе эти несуразные жировые мешки! Как это неудобно, да и некрасиво к тому же… А от них нельзя как-нибудь избавиться медицинским путем?

— Ну, кое-кто мог бы сказать нечто подобное и про твои крылья, не так ли? — усмехнулась она.

— Извини, — смутилась я. — Я не хотела тебя обидеть.

— Я не обиделась. Мы вообще не имеем такого обыкновения. Просто поясняю тебе, что у разных видов разные физические особенности. У ваших мужчин широкие носы, а у наших женщин большие груди.

— Да, но… широкий нос все же доставляет гораздо меньше неудобств, — непреклонно заметила я.

— Вообще-то ты права, — неожиданно согласилась Валерия, — на Земле довольно многие женщины предпочитают избавляться от грудей. Особенно тех, что выросли после… неважно. С тех пор как нанохилеры хранят нас от рака, это вопрос исключительно эстетических предпочтений. Я воспитана на классическом искусстве, где грудь вовсе не считалась некрасивой. — Она вновь улыбнулась. — Но я не отрицаю и новую эстетику. Каждому свое.

Что ж, эстетика и впрямь во многом — вопрос привычки. Так, поначалу розовая кожа Валерии показалась мне отвратительной, как освежеванная туша, но теперь я уже почти не обращала на это внимания.

Конечно, об этом я ей говорить не стала, хоть она и сказала, что обижаться не в их правилах…

Наутро Валерия и впрямь довольно долго расспрашивала меня о подробностях жизни в Йартнаре, интересуясь даже, казалось бы, совсем неинтересными для пришельцев со звезд бытовыми мелочами. Когда, однако, я попыталась вознаградить себя за этот скучный рассказ, расспросив ее в ответ о Земле людей, Валерия отвечала коротко и уклончиво, норовя перевести беседу на природу, флору и фауну своей планеты. Это тоже было интересно, тем более что она иллюстрировала свои слова, выводя на стены комнаты то амазонские джунгли, то эвкалипты Австралии, то подсвеченный солнцем подводный мир Средиземного моря, но все же я предпочла бы больше узнать и о самих людях. Однако приходилось довольствоваться тем, что мне рассказывали.

Потом я спросила, где мне найти Раджива. Валерия сказала, что сейчас свяжет меня с ним, и через несколько секунд в помещении зазвучал его голос:

— Привет, Эйольта. Что, не терпится прокатиться? Можешь пока пройти на стоянку, я скоро буду.

Я вышла на улицу, шагнув из свежей прохлады помещения в сухой горячий воздух гларцуского полудня. Солнце палило немилосердно, и мир вокруг плавал в дрожащем мареве, а на блики блестящего корпуса флаера невозможно было смотреть, не щурясь. Флаер и не подумал открыть мне дверцы, так что, если бы я и впрямь задумала его угнать, у меня бы ничего не вышло. Однако торчать в ожидании на солнцепеке было немногим приятнее, чем сидеть в духовке. Тени в этот час почти не было; так как в наземном положении крылья машины располагались слишком низко, чтобы спрятаться под ними, я прикрылась от солнца своими собственными.