* * *

Сна не было, словно и не остался за спиной утомительный день. Она лежала, задыхаясь от въедливого страха, тошнотой перекрывшего горло. Мишка давно уснул, а у нее не хватило сил даже добраться до собственной постели. Лежала, не сводя глаз с сопящего клубочка. Но видела совсем другое: упавшие на лоб волосы того же цвета, что и у ее сына, прикрывшие недоуменную морщинку. Растерянность, вытесненную ошеломлением. Боль, исказившую красивое лицо. Было еще нечто, но до этого не могла дотянуться. Что-то проскальзывало в мыслях, но уловить у Жени не получалось. Накрыла ладонью телефон, в который раз намереваясь позвонить, но так и не могла на это решиться. Все ее доводы и объяснения, несомненные на протяжении шести лет, вдруг перестали казаться убедительными. Что же она натворила?

Словно в ответ на сомнения экран вдруг ожил, высвечивая номер, который была не в силах набрать. Крошечный конверт – и целая вечность до того момента, как пальцы сумели справиться, разворачивая сообщение. Почему же глаза по-прежнему сухие, и нет сил выплакать следы своих ошибок, сожаление и раскаянье? И как ей быть с этим откровением, выворачивающим наизнанку внутренность?

«Ты все сделала правильно».

Так и не получалось объяснить самому себе, почему не стал искать Женю тогда. Ведь скучал. Злился на нее за то, что посмела уйти. Ждал слишком долго, не признаваясь в этом никому. Просто ждал, что однажды в дверях звякнет ключ, и она вернется. Был готов не спрашивать ни о чем. Вместо того, чтобы самому сделать шаг навстречу, – ждал. Дурацкая мужская гордость. Теперь он знает о причинах ее ухода, а исправить что-то уже невозможно.

Антон понимал, что Женя ни за что на свете не возьмет от него денег. Почему-то даже предлагать это казалось кощунством. Не было у него таких прав. Сам отказался от возможности заботиться о собственном ребенке. Сам оттолкнул любимую женщину. Сам должен был и исправлять все. Только вот как? За какой дверью скрывался выход из этого безумия?

Узнать детали не составило труда. Точный адрес Жениной квартиры, детский сад, маршрут, по которому они спешили по утрам и возвращались вечерами. Магазины, в которые заходили, каждый поворот на встречных улицах… Только какой смысл был в этих его знаниях? Они не добавляли ни капли спокойствия и нисколько не приближали ни к Жене, ни к этому незнакомому мальчику, оказаться рядом с которым хотелось все сильнее. Он отдал бы все свои сбережения, только ведь никаких денег не хватит, чтобы окупить собственное равнодушие длиною в шесть лет. Не помогут ни цветы, ни подарки, ни слова… Если сам себя ненавидел за случившееся, стоило ли соваться за прощением к ней?

Сейчас как никогда хотелось услышать совет отца, но набрать его номер не хватало мужества. Было мучительно стыдно. Нестерпимо. Он все это заслужил: и бесцеремонное вмешательство в бизнес, и собственное опустошение, и одиночество, которое с каждым днем давило все сильнее.

Кристина старалась быть рядом, но в каждом жесте сквозило раздражение. Девушка злилась, что он не чувствует ее желания, не понимает, как тяжело приходится, и не пытается как-то облегчить состояние. Антон и рад был бы чем-то помочь, но решительно не угадывал, какой шаг необходимо сделать. Чем больше старался, тем сильнее выводил невесту из себя, и все больше жалел о том, что упустил такой момент в жизни другой женщины, даже не попытавшись выполнить ее капризы.

* * *

Много раз потом думал, что же повлекло его в тот день на набережную. Был ли это тайный знак судьбы, в которую он не очень-то и верил, или просто случайность, толкнувшая на совершенно нехарактерный для него шаг?

Антон давно привык передвигаться на машине, считая пешие прогулки непозволительной и ненужной роскошью.

Прожив в городе почти десяток лет, мог бы пересчитать по пальцам разы, в которые приходил сюда: на даже зимой усеянное отдыхающими побережье. Что он позабыл тут? Воспоминания о наивной юности, когда счастье виделось в облике тихой хрупкой девочки? Он ведь именно здесь устроил то представление, требуя от нее принять любовь, в которой Катя не нуждалась. Сейчас неловко было думать о том, в какое положение поставил ее тогда. Еще один горький урок…

А там, чуть ниже, у воды, они говорили с Женей. Почему она выбрала для встречи именно это место? Антон подумал про кусочки хлеба, припрятанные в ее сумке для изголодавшихся птиц. Она ведь приходила и раньше. И точно не одна. Так же кормила лебедей, стремясь доставить радость сыну? А его не было рядом, он не видел задорной улыбки ребенка, бросающего крошки в воду.

Взгляд неожиданно упал на невысокую фигурку мальчика, выписывающего на роликах сложные узоры. Так умело. Наверняка катается далеко не в первый раз. Родители позаботились о том, чтобы их сын этому научился.

А он даже не знает, умеет ли стоять на роликах его собственный ребенок. И есть ли они у него вообще…

Мальчик сделал очередной поворот. Быстро. Уверенно. Вскинул улыбающуюся мордашку, кому-то помахав рукой. Антон невольно проследил за его взглядом…

А она изменилась. Из робкого, трепетного создания превратилась в элегантную молодую женщину. Ветер теребил прическу, то и дело бросая пряди на лицо и вызывая улыбку. Притягивала взгляд, но не внешней привлекательностью, хотя, бесспорно, была красива. Нет, в ее лице таилось что-то иное: гармония, которую Антон не находил для себя самого, и безудержное счастье, выплескивающееся наружу из необычно синих глаз.

– Катя?

Она в недоумении оглянулась, отзываясь на оклик, и встретилась с ним глазами. Не вздрогнула. Не отшатнулась. Не смутилась ни грамма. Лицо озарилось искренним теплом.

– Здравствуй, Антон.

Знал, что однажды они встретятся, и даже хотел этого. Мечтал увидеть, в кого превратилась маленькая смелая девочка, решившаяся противостоять отцу-тирану. Иногда казалось, что такую жизнь не может не сломать. Но стоявшая сейчас перед ним женщина сломленной не была. Она светилась, излучая довольство каждым жестом. И, глядя на это сияющее лицо, Антон понял вдруг, что рядом с ним подобного бы не случилось.

– Рад тебя видеть. Выглядишь… потрясающе.

Мужчина не лукавил. Бывшая невеста действительно выглядела фантастически. Несмотря на растрепанную ветром прическу и едва заметный макияж, смотрелась так, словно только что покинула салон красоты. Будто для кисти художника: изящное вдохновение на фоне расшалившегося моря – нежное воплощение счастья.

Катя улыбнулась в ответ, по-прежнему не пряча глаз. А раньше бы давно залилась краской. Антон рассматривал ее слишком ошеломленно, с трудом веря в такие перемены.

– Не стоит и спрашивать о твоих делах: сам вижу, – он неожиданно рассмеялся. – Знаешь, я столько раз представлял себе нашу встречу и почему-то был уверен, что ты пожалеешь о том, что не стала моей женой.

Ее не смутило даже упоминание об их несостоявшемся браке. Катя покачала головой.

– Прости, что разочарую, но этого не было никогда. Я жалела лишь о том, что позволила тебе на что-то рассчитывать и поставила в жутко неудобное положение перед приглашенными на свадьбу. Обо всем остальном – нет… У нас бы ничего не получилось.