Ли вздохнула с облегчением и расслабилась. Фрегат ушел. «Медуза» продолжила идти тихим ходом во Фритаун.

И тут она поняла. Это было яснее солнечного света в жестком вакууме. Экипаж фрегата высаживался на грузовое судно не для того, чтобы забрать данные Шарифи, а чтобы оставить на нем что-то. Спрятать это в одном из темных грузовых трюмов в ожидании сигнала с мостика фрегата.

Нгуен больше не нужны файлы с «Медузы». Она не направляла ракету на полевой AI, пока не убедилась, что Ли с Коэном вынули из него все, что она хотела. И команда с фрегата не высаживалась на «Медузу», пока Хаас не сомкнул свою руку с рукой Ли и не начал скачивать драгоценную информацию из файлов ее жесткой памяти. Данные были уже у Нгуен. Теперь для чего ей рисковать, чтобы кто-то еще получил доступ к файлам «Медузы» и рассекретил послание Шарифи? Для чего ей знакомить весь мир с совершенно секретной информацией Техкома?

До того как мысль превратилась в слово, к ней присоединились ее союзники. Они захватили каждый навигационный буй в пределах передающей дальности с «Медузы». Они захватили линии «НауНет», которые пронизывали ось Кольцо – Фритаун и уходили на Периферию. Затем они начали отправлять файлы Шарифи в каждое открытое соединение, которое только могли обнаружить.

«И твои файлы тоже», – сообщил коммутационный AI. И прежде чем Ли возразила ему, он запустил неотредактированную спин-передачу о тех долгих часах в шахте и передал все, что они с Коэном видели и чувствовали с момента, когда разум планеты впервые поглотил их.

Наблюдая через навигационные системы «Медузы», Ли видела, что фрегат замедлил ход и повернул. Не опоздала ли она? Не было ли все сделано зря?

Но нет. Они приняли все сообщения. Ли заметила быстрый сверхсветовой обмен шифрованной информацией между фрегатом и штабом Космической пехоты на Альбе. Затем фрегат повернулся к ним кормой, запустил двигатели Буссара и исчез в медленном времени.

«Медуза» продолжала неторопливо двигаться по направлению к Фритауну, и ее экипаж не подозревал о смертельном грузе на борту. В это время сообщение Шарифи разбежалось по сети «ФриНет» и посредством десятка квантовых станций телепортации добралось до нескольких планетарных сетей, разбросанных по всей длине и ширине потокопространства.

Ли открыла глаза, изумляясь своей способности действовать одновременно в реальном пространстве и в кружащемся хаосе систем Коэна. Наручники со стуком упали с ее рук и лодыжек. Хаас застыл от удивления на долю секунды, а потом отпрыгнул от нее.

Она бросилась на него быстрее, чем тело Беллы успело сделать один шаг, давила и душила его, разрушала его изнутри.. AI станции попытался остановить ее, но она расправилась с ним, едва отдавая отчет в том, что она делала. Она проникла в Хааса через цифровой поток, светлая и безжалостная, как акула. Один раз он закричал. Потом осталась одна только Ли. Ее огненная воля. Ее блестящая нечеловеческая логика. Ее человеческая ярость.

Но она забыла о пластырях. В последний момент Хаас задрожал, собрал все силы и оторвал их, оставив ее ни с чем, кроме пустого разума Беллы, подавленного шунтированием.

Последнее, что она слышала, падая в изнеможении, было холодное бесплотное эхо смеха Хааса.

Ли очнулась от боли в темноте. Ее легкие горели. Она положила руку на лицо, и рука стала мокрой от крови. Была ли эта кровь ее или Кинца, она не поняла.

Она села и увидела Беллу, лежащую неподвижно на полу перед ней, но, слава Богу, живую. Услышала голоса. Не шепот и эхо дворца памяти, а настоящие человеческие голоса.

– Дааль? – позвала она. – Рамирес?

Никакого ответа, кроме треска и свиста статических разрядов.

Прошла целая вечность, прежде чем кто-то появился на линии. Вначале это был неясный звук, искаженный интерференцией. Но когда он прояснился, она услышала, что Рамирес зовет ее.

– Мы готовы подниматься, – сказала она ему.

– Хорошо. Только быстрее. Мы почти уже решили послать за вами вниз.

– Послать кого?

Еще один разряд статических помех.

– Что?

– Я сказал, что забастовка закончена. Войска отходят. И здесь генерал Нгуен. Она ищет тебя.

Нгуен. Боже.

– Мне нужно сначала послать сообщение. В ALEF.

– Забудь об ALEF. Все кончено. Просто поднимайся. Ты поймешь сразу же, как только увидишь спин-передачу.

СТАНЦИЯ АМК: 9.11.48

Новости были в центре внимания всей станции. В тишине и темноте улиц только светились «живые» стены и слышался ропот собравшихся у них людских толп.

Шарифи показывали на каждом канале. Были прерваны передачи новостей, программ канала «НауНет», последние игры чемпионата по бейсболу. Когда они проходили мимо заведения «Лапша круглосуточно», Ли взглянула на «живую» стену и увидела, как обе команды «Метс» и «Янки» собрались вместе на площадке и смотрели на голографическом мониторе высотой с двухэтажный дом на Шарифи, которая улыбалась, рассказывая об уникальном, перевернувшем весь мир чуде под названием Мир Компсона.

Все AI «ФриНета» первыми приняли эту передачу. Точно так, как спланировала Шарифи. Как только они поняли, что у них в руках, они передали информацию по каждому каналу, на каждый терминал, в каждое пресс-бюро в пространстве ООН.

Спустя несколько минут репортеры уже звонили в Генеральную Ассамблею и в горнодобывающие компании, требуя комментариев.

Конечно, это был еще не конец. В будущем последуют дебаты, компромиссы, политические альянсы. Но все они будут гласными. Судьба Мира Компсона не станет решаться тайно в кабинете Нгуен или другом скрытом от посторонних глаз месте. Каждый представитель человечества на пространстве ООН и в Синдикатах будет иметь право определить свою позицию, как сделала Шарифи. Это стало возможным ценой ее смерти, смерти Мирс, смерти Коэна.

Нигде не было видно представителей службы безопасности; все вышли на улицы, привыкая к переменам, пытаясь понять, кто сейчас у власти. Ли плюхнулась на стул, потирая глаза. Ей хотелось в душ. А потом нужно было, скорее всего, посетить Шарпа.

Она подняла голову. Над ней стояла Белла.

– Ты все еще здесь? – спросила Ли.

– Кто ее убил? – Это был первый вопрос, заданный Беллой с момента, когда они вернулись на станцию.

– Какое это имеет значение, Белла? Все закончилось.

– Но не для меня.

Ли посмотрела на нее. В комнате стояла такая тишина, что она различала биение своего пульса. Тело Беллы напряглось, каждый мускул напряженно натянулся. Руки у нее дрожали, ногти были грязными и обломанными. Одежда испачкалась в крови. В своей крови. В крови Ли. В крови Кинца.

– Я должна знать, – сказала она.

Ли вспомнила образ Шарифи в сияющей воронке. Вспомнила потерянный отчаянный обожающий взгляд Беллы. Что бы ни сделала Белла, она любила Шарифи. И эта любовь была взаимной. Ли была совершенно уверена в этом.