с ним помещались разного рода служилые люди: стрельцы, пушкари, затинщики, воротники, казаки, рассылыцики и тому подобные. Иногда, впрочем, эти служилые люди и некоторые промышленники выселялись из города и составляли примыкавшие к нему слободы, каковы: стрелецкая, казацкая, пушкарская, рыбная, ямская и прочие.

На посаде было несколько церквей, земская изба, гостиный двор, где обязаны были останавливаться приезжие торговцы, таможенный двор, торговые ряды с лавками, амбары для товарных складов и кружечные дворы, то есть казенные кабаки. Дворы тяглых посадских людей назывались «черные», то есть обложенные податями, а дворы служилых людей считались белыми. К последним причислялись дворы церковнослужителей и монастырские. Хотя посады, по обилию лавок и торговых шалашей или палаток и по еженедельным торжкам или базарам, имели торгово-промышленный характер, однако едва ли не половина посадских обитателей занималась земледелием или сельским хозяйством. Во-первых, служилые люди, жившие здесь, как дети боярские, так и стрельцы, казаки и прочие, только отчасти получали государево жалованье деньгами, а главным образом имели земельные наделы, которые или сами обрабатывали, или сдавали крестьянам. Во-вторых, на посаде и в слободах жили многие крестьяне, занимавшиеся хлебопашеством. А посадские черные люди владели на общинных началах большими земельными пространствами, приписанными к городу, как пашнями, так лугами и лесными угодьями; с этой земли вносили в казну подати и разные поборы за круговой порукой. Земли эти они обрабатывали собственными семьями, а иногда сдавали на оброк. Иногда и сами городские общины брали на оброк земли монастырские и частных владельцев. Таким образом, в мирное время городская жизнь легко сливалась с жизнью сельской, уездной. В случае же военной опасности не только все городское, но и почти все уездное население, по крайней мере ближнее, должно было запереться в городе. Ворота замыкались; неукрепленные слободы и всякие предместья выжигались, а кремль и посад переполнялись народом, который садился в осаду со своими хлебными запасами и с домашним скотом; так что в осажденном городе обыкновенно делалась ужасная теснота, от которой происходили всякие неудобства и болезни. Посему окрестные жители нередко при появлении крымцев предпочитали спасаться в лесные и болотистые трущобы, чем садиться в осаду.

Как и служилый класс, посадские люди разделялись на три статьи: на лучших, средних и молодших. Не во всяком городе существовали все эти статьи, а только в значительных городах. Класс молодших людей, по-видимому, составляли ремесленники, земледельцы и вообще чернорабочие; среднюю и лучшую статьи представляли мелкие торговцы и более крупные, или купцы. Из последних выделялись еще самые богатые, или первостатейные купцы, которые носили название «гостей» и пользовались разными правами и привилегиями; они вели большую или оптовую торговлю, и притом беспошлинную, имели право ездить в другие государства и прочее. По Судебнику за бесчестье гостей взималось пени 50 рублей, тогда как за бесчестье средних торговых статей полагалось 5 рублей, наравне с людьми боярскими; а за молодших людей назначен один рубль, наравне с пашенными крестьянами. Класс гостей существовал только в таких больших торговых городах, как Москва, Новгород и Псков. В Москве они составляли особую гостинную сотню; кроме нее, из крупного купечества выделилась еще суконная сотня. А затем здесь существовало несколько купеческих сотен, которые отчасти пополнялись переводом богатых купеческих семей в Москву из других городов[76].

В отношении к внутренней истории Московской Руси XVI век замечателен попытками московского правительства оживить древний общинный дух русского народа и дать общинным учреждениям больше самостоятельности в областном управлении и судопроизводстве. Они были вызваны народным неудовольствием и частыми жалобами на притеснения, вымогательства и всякие неправды наместников и волостелей, которые особенно усилились в смутную эпоху малолетства Ивана IV и повлекли за собой умножение воров и разбойников. Попытки эти наглядно выразились в целом ряде губных и уставных грамот. Губные грамоты предоставляют городским и сельским общинам право самим отыскивать воров и разбойников, судить их и казнить посредством выбранных ими губных голов и лучших людей. (Губой называлась часть уезда или волости, собственно судебный округ.) Первые известные нам таковые губные грамоты относятся ко времени боярского управления, которые написаны от имени великого князя Ивана Васильевича, тогда еще малолетнего. Это именно грамоты Белозерская и Каргопольская, помеченные октябрем 1539 года. Они выданы по челобитью самих жителей Белозерского и Каргопольского уездов: жители жаловались на то, что разбойники их грабят, села и деревни жгут, путников на дорогах убивают; причем имеют притоны у разных людей, которые принимают от них награбленную рухлядь; а великокняжьи приставы и сыщики своей волокитой и вымогательствами причиняют жителям большие убытки. Вняв этим жалобам, грамота поручает всем жителям уезда, князьям, детям боярским, всем служилым людям и крестьянам, с общего совета, выбрать на каждую волость человека три или четыре из детей боярских грамотных в губные головы, да к ним прибрать старост, десятских и человек пять-шесть лучших крестьян. Эти выборные власти пусть разыскивают как самих разбойников, так и их пристанодержателей, подвергают их пытке и затем уличенных пусть бьют кнутом и казнят смертью, а имущество их выдают пограбленным; о чем потом посылают списки в Москву к боярам, «которым разбойные дела приказаны» (т. е. в Разбойный приказ). В 1541 году губная грамота дана была Пскову по жалобе псковичей на правосудие и вымогательства наместников. Тогда же начали давать подобные грамоты и по другим городам. В царском Судебнике 1550 года (по статье 60) постановляется уже общим правилом, чтобы наместники «ведомых разбойников» отдавали на суд губным старостам; а «старостам губным, опричь ведомых разбойников, у наместников не вступаться ни во что». Тут губные головы названы старостами, и это последнее название за ними осталось; а лучшие люди, выбираемые им в помощь, получили название целовальников — общее тогда название для всех выборных людей, приставленных к какому-либо делу и целовавших крест, то есть приносивших присягу в добросовестном исполнении порученного им дела.

Московское правительство в своем распоряжении идти навстречу народным желаниям не ограничилось утверждением и распространением губных учреждений, но пошло и далее. Приблизительно в ту же эпоху юности Ивана IV, в эпоху влияния Сильвестра и Адашева, оно попыталось совсем отменить своих наместников и волостелей и поставить на их место земские учреждения, то есть дать земским общинам почти полное самоуправление. Уставные грамоты на такое самоуправление давались сначала по просьбе самих жителей. Некоторые посадские и крестьянские общины присылали в Москву своих уполномоченных с челобитной грамотой, в которой излагались жалобы на великокняжьих кормленщиков, то есть наместников и тиунов; от их насилий и вымогательств, а также от татей и разбойников