у лагеря были изрублены на куски. Другие же, убегая без оглядки и оставляя многих своих, в большинстве своем раненые и лишившиеся оружия, спаслись в лагере. 4. Когда же римляне, преследуя их по пятам, окружили их лагерь, вольски после непродолжительного сопротивления, сдали лагерь, наполненный большим количеством рабов, скота, оружия и военного снаряжения. Было там собрано и много свободных людей, частью — самих вольсков, частью — из помогавших им народов, а также очень много имущества, такого, как золото, серебро и одежда, словно был захвачен богатейший город. Сервилий разрешил солдатам разделить это между собой, чтобы каждый получил добычу, и приказал ничего не относить в государственную казну. Предав лагерь огню, он взял войско и привел его к находящейся поблизости Свессе Помеции, так как и размерами, и количеством жителей, да к тому же славой и богатством она считалась намного превосходящей подобные ей города, и являлась как бы главным градом народа. Расположившись вокруг него лагерем и не отзывая войско ни днем ни ночью, дабы враги не могли нисколько передохнуть ни предавшись сну, ни получив передышку от войны, он измотал их голодом, нуждой и отсутствием союзной помощи, и в скором времени овладел ими и предал смерти всех, кто пребывал в юношеском возрасте. После чего, позволив воинам разграбить пожитки, которые здесь находились, он повел войско к другим городам, и никто из вольсков более не был в состоянии обороняться от него.

XXX. После того как могущество вольсков было ослаблено римлянами, второй консул, Аппий Клавдий, побудил привести на Форум их заложников, — триста мужей, и чтобы те, кто дал им в знак верности заложников, остерегались нарушать договоры, приказал на виду у всех бить их плетьми и обезглавить. 2. Когда же несколько дней спустя из военного похода вернулся его товарищ по консульству и вознамерился получить триумф, обыкновенно предоставляемый сенатом полководцам, которые блестяще провели сражения, Аппий, обзывая его мятежником и приверженцем дурного общественного устройства, воспрепятствовал этому и особенно обвинял его в том, что он из военной добычи нисколько не принес в государственную казну, но пожертвовал из угождения тем, кому пожелал. И он убедил сенат не предоставлять ему триумф. Но Сервилий, полагая, что он оскорблен сенатом, повел себя с необычным для римлян высокомерием. Ибо, созвав народ на собрание на равнине перед городом[692], перечислив совершенное им на войне и рассказав о зависти его коллеги и об оскорблении со стороны сената, он заявил, что за свои собственные деяния и за сражавшееся вместе с ним воинство он имеет право справить триумф в честь славных и успешных трудов. 3. Сказав это, он приказал украсить лавровыми ветвями фасции и, увенчав себя самого, выступил в город, сопровождаемый всем народом до тех пор, пока он, взошед на Капитолий, не исполнил обет и не посвятил богам снятые с убитых врагов доспехи[693]. Этим он еще более навлек на себя зависть патрициев, но приблизил к себе плебеев.

XXXI. В то время как государство находилось в таком неустойчивом положении, перемирие, наступившее вследствие традиционных жертвоприношений и последовавших за ними празднеств, которые справлялись на щедрые траты, остановило на этот период смуту среди народа. Но когда римляне совершали эти торжества, сабиняне, которые долго ждали столь удобного случая, с большими силами напали на них. Они выступили, как только настала ночь, дабы можно было приблизиться к городу прежде, чем находящиеся внутри города сумели бы обнаружить их появление. И они смогли бы легко захватить римлян, если бы некоторые из их легковооруженных воинов не оставили своих мест в строю и не устроили бы переполох, напав на окрестные селения. 2. Тотчас поднялся шум, и земледельцы бросились за стены города до того, как враги приблизились к воротам. Находившиеся в городе, узнав о нападении в то время, когда они наблюдали за зрелищами и были украшены обычными венками, оставили представления и обратились к оружию. И вокруг Сервилия в кратчайший срок собрался солидный отряд добровольцев, который он построил и вместе с ним обрушился на противника, который был утомлен бессонницей и усталостью и не ожидал нападения римлян. 3. Когда рати сошлись, произошло сражение, в котором из-за рвения обеих сторон недоставало порядка и послушания, однако словно по воле случая они сошлись строй на строй или центурия на центурию, или муж на мужа, и всадники, и пехота сражались, смешавшись вместе. И так как города их находились недалеко, к обеим сторонам подтягивались свежие силы, которые, вновь ободряя своих соратников, заставляли их переносить тяготы боя в течение долгого времени. Римляне, после того как к ним на помощь подошла конница, вновь одержали победу над сабинянами и, перебив многих из них, вернулись в город с большим числом пленных. Там, разыскивая сабинян, пришедших в город будто бы для того, чтобы смотреть представления, в действительности же за тем, чтобы, как было условлено, заранее захватить укрепленные места в городе, дабы помочь своим во время их приступа, они заключали их в тюрьму. И проголосовав за то, чтобы прерванные войной жертвоприношения совершались с двойным великолепием, они снова стали предаваться наслаждениям.

XXXII. Но пока они занимались празднествами, к ним явились послы от аврунков[694], обитавших в прекраснейших долинах Кампании. Представ перед сенатом, они потребовали, чтобы римляне вернули им землю вольсков, называемую Эцетра[695], которую они у тех отобрали и разделили на участки между колонистами, посланными туда наблюдать за тем народом, и чтобы вывели оттуда свой гарнизон. Если же римляне не сделают этого, то через короткий промежуток времени аврунки нападут на них, чтобы отомстить за оскорбления, которые те нанесли своим соседям. 2. Римляне же дали им такой ответ: «Послы, сообщите аврункам, что мы, римляне, считаем справедливым, когда кто-либо владеет чем бы то ни было, что завоевано у врагов благодаря доблести, и оставляет это своему потомству как свое собственное. Войны же с аврунками, которая будет ни первой, ни самой трудной, мы не боимся. Но у нас всегда был обычай сражаться со всеми за господство, и так как мы осознаем, что это будет состязание в доблести, мы будем ожидать его без содрогания». 3. После этого аврунки, выступившие со своей земли с большим воинством, и римляне со своими собственными силами под командованием Сервилия, встретились у города Ариции, расположенного на расстоянии ста двадцати стадиев от Рима[696]. И каждый из них расположился лагерем на укрепленных холмах, отстоявших недалеко друг от друга. После укрепления своих лагерей, они вышли