— О чем это вы, товарищ? — строго спросил я. — На что это вы, так сказать, намекаете?

— Ни на что! — глядя прямо в глаза, ответил художник. — Я и не слышал, о чем вы там говорили. Это просто шутка такая, про перетягивание каната.

— А кто эти люди? — спросил я.

— Спортсмены! — сказал он. — Не очень хорошие, правда. Видите, как они вросли в землю. Наверное, давно канат перетягивают.

Так я и объяснил начальству. Так оно и было напечатано. С начальством — чем глупее, тем лучше.

И вдруг интеллигенция обрела голос! Это случилось в Чехословакии в 1968 году. Все началось, естественно, с экономического положения, которое нам представлялось таким:

Большой человек — это Советский Союз. А эти, с вилочками. — страны народной демократии. У большого человека — большая рыба. Он большой — ему больше нужно. А на остальных — маленькая рыбка. И скажите спасибо. И тут случилась Чехословакия! И мы уже видели все в таком радужном свете, что поместили такую карикатуру;

Большой нокаутированный боксёр — это кто? Правильно. А маленький? Видите, как вы все теперь легко расшифровываете. Да и в те времена это легко читалось. Правда, не всеми, потому что в ином случае эти картинки никогда бы не увидели света. Я еще раз напоминаю, что все рисунки, которые я сегодня воспроизвожу, были в свое время напечатаны на 16-й странице «Литературной газеты».

Мы тогда думали, что чешская «зараза» непременно перекинется в СССР и мы наконец избавимся от таких руководителей:

…от таких докладчиков…

…от таких «мод».

Мы надеялись, что наше сельское хозяйство сможет наконец работать не так, как показано на этой карикатуре.

Карикатура призвана улучшать нравы. Она показывает, что надо исправить, что стало смешным или страшным. Она — своеобразная книга жалоб народа. Она призывает принять меры. Но когда стало совершенно понятно, что в нашей бывшей стране не карикатуристы смеются над негодяями, а негодяи — над карикатуристами, что все наши «эзоповские» фиги в кармане, все наши экивоки — это стрельба горохом в стену, что ничего изменить нам не дано, мы решили уехать оттуда.

И Россия осталась одна строить коммунизм. Она осталась вот такой:

Она бежит на дальнюю дистанцию, и нет конца этому марафону, ибо «нет у революции начала, нет у революции конца».

Спаси их Бог.

К «Картинкам с выставки»

В «Клубе 12 стульев», как всегда, бурно протекал рабочий день, шла интенсивная подготовка очередной шедевральной 16-й полосы, которая в очередной раз должна была потрясти мир. И в это время подошел Юрий Кушак, который значится в выходных данных этой книги как главный редактор Антологии.

— Паша, — произнес подошедший громко, зная, что в «Клубе ДС» никогда чинопочитание не принимало патологического характера и постороннего начальника могут даже не услышать. Стряхивая последние признаки дремоты, я прислушался. — Паша. — назойливо продолжал вошедший, — а не помнишь ли ты. как в «Клубе ДС» проходил один ставший скандальным рисунок какого-то француза — летящий лебедь, которого задушила змея: голова лебедя болтается внизу, а вместо нее — летящая вперед змея, будто лебедь — это она сама и есть. Не помнишь?

Я не помнил. Это было досадно, но пришлось в этом сознаться, что привело вопрошателя в крайнее расстройство. Чтобы хоть чем-то его успокоить, я сказал ему. что, может быть, об этом помнит Илья Суслов, проживающий на Вашингтонщине вот уже более четверти века. Недавно, постигая электронную почту, я достал его координаты и общаюсь с ним время от времени через Интернет. И на следующий день я снял с принтера ответ Ильи Петровича Суслова, да продлятся его годы самым счастливым образом на долгие времена!

Павел ХМАРА, старший аксакал «Клуба ДС»

Читателю предлагается фрагмент письма И. Суслова к П. Хмаре:

«…Что касается картинки с лебедем, то, конечно, я ее помню («вы все, конечно, помните…»). Это было около 1968–1969 года. Художник был француз по фамилии Топор. Покойный Артур Сергеевич Тертерян[15] не хотел ее пропускать. Он спрашивал: «И что, Плюшечка, какую именно подлятинку вы имеете в виду, подсовывая эту картинку?» И я говорил: «Это очень даже обидно, А.С., слышать от вас такое. Сейчас вы скажете, что эта змея — наши руководители, а лебедь — наша экономика? Это вы хотите мне пришить? Не получится. Потому что художник — француз, понятия не имеющий о нас или о вас. Это картинка про амбициозную змею, желающую выполнять обязанности лебедя. Вот что я хотел сказать: об исполняющих обязанности». — «И это смешно? — спросил Тертерян. «Нет — сказал я, — это довольно страшно. Представляете, что кто-то еще может выполнять мои обязанности?» Тертерян сказал: «Надеюсь, это когда-нибудь случится» — и пропустил картинку Топора. Замечательная, надо сказать, была картинка. Обнимаю, твой Илья».

И битвы, где вместе…

Я попал в «Литературную газету» совершенно случайно. То есть, конечно, некая цепь событий этому предшествовала, но поскольку никаких закономерностей в Советском Союзе быть не может, то все выглядело как чистая случайность.

(…) Когда журнал «FТ» разогнали, я уже работал в Радиокомитете. И у меня была замечательная должность: старший редактор Объединения приключений и фантастики Центрального телевидения. Представляете? Сиди себе и экранизируй приключения. И научную фантастику. Рей Брэдбери. Кларк. Стругацкие. Уэллс. Дюма-отец. Дюма-сын. Брежнев. (Нет, это совсем уж фантастика.)

Но до того в том проклятом «РТ» под моим началом служил здоровенный рыжебородый парень Витя Веселовский, человек хороший и жизнелюбивый. Он в свое время женился на дочери адмирала флота Харламова, вступил в партию и мог в связи с этим возглавлять отделы, организации и учреждения. И когда разогнали «РТ», он пошел служить в только что организованную новую «Литературную газету», выпускаемую вместо старой газеты с таким же названием. И