— Ну что ты сидишь на своих приключениях? Идем со мной работать в новую «Литературку». Они хотят устроить отдел сатиры и юмора. Я буду зав, а ты зам. Ты же сам знаешь, что не так страшен зав, как его зам. Но я сознательный и партийный, а ты… Сам знаешь, кто ты. (…)

Я ему сказал:

— Витя! Я еврей, но беспартийный. Кто ж меня такого возьмет?

— Берут! — убежденно сказал Витя. — Набивают вашим братом всю редакцию. Говорят, что газета должна быть настоящей. И профессиональной.

— Ну тогда другое дело! — сказал я. — А как же Маковский на это смотрит? Ему же в ЦК печенку вырвут.

— А Маковского никто и не знает. Все дела ведет Виталий Сырокомский, его первый зам. Он из «Вечерки» пришел. На анкету не смотрит, смотрит только на деловые качества.

— Он не псих?

— Не знаю. Я о тебе говорил. Он просил зайти.

Это было в декабре 1966 года. Газета должна была выйти 1 января 1967-го.

Я пошел к Сырокомскому. В приемной уже сидел Витя. Он был трезвый и собранный. Мне дали анкету. Я заполнил. Ничего хорошего я не ждал. И не очень волновался, потому что у меня была работа. Помните? Фантастика… Приключения…

За столом сидел невысокий плотный молодой господин в золотых очках. Не поднимая глаз, он сказал:

— Мне о вас много говорили. Говорили, что вы хороший работник. Нам нужны хорошие работники. Вы приняты. Надеюсь, вы не подведете нашу газету. До свидания.

Я был поражен. Вот это стиль! Наверное, в Америке так разговаривают руководители корпораций с нанимаемыми служащими. 1)хе это он так наблатыкался?

— Это все? — спросил я. — А зарплата какая? А должность?

— В нашей газете это не главное! — отрезал он. — Отавное — любовь к делу и энтузиазм. Мне говорили, что вы энтузиаст. Зарплата будет хорошая. Должность — заместитель заведующего отделом.

Я вышел. Виктор остался. Наверное, в эту минуту Сы-рокомский взял мою анкету, потому что я услышал:

— Это что такое?! Почему вы мне не сказали? Ну что же это такое?!

— Так вы ж меня не спрашивали! — оправдывался Веселовский. — Вы ж говорили — «по деловым качествам»!

— Слушайте, — нервно говорил Сырокомский, — у нас же явный перебор! Да и фамилия у него совсем ни о чем не говорит! Как же я мог подумать? Мне же голову оторвут. Скажут — свивает гнездо.

— Про него не скажут, — убеждал Веселовский. — Да и поздно уже! Вы ж его приняли!

— А он вам нужен?

— Вы даже не представляете как!

— А другой у вас есть?

Я сунул голову в дверь и сказал:

— А другого у него нет. Кто ж это умеет делать целую страницу сатиры и юмора в неделю? Вы шутите…

— Почему это «целую страницу»? — испуганно спросил Сырокомский. — Где это видано — целую страницу?

— Вот и я то же говорю… Вы не смущайтесь. Нет так нет. Я привык.

— Ничего подобного! — сказал он. — Если я сказал «приняты» — значит, приняты. Завтра выходите на работу.

* * *

И мы с Витей стали делать страницу сатиры и юмора. Но чем ее наполнить? Где взять столько материалов? К кому обращаться за помощью? Все более или менее известные сатирики собрались у кормушки журнала «Крокодил», который уже давно набил у меня оскомину своими утвержденными в ЦК штампами. И я решил пойти по известному мне пути: найти самодеятельных авторов, способных стать профессионалами. Многих из них я знал еще по работе в журнале «Юность» и по еще более старым самодеятельным институтским обозрениям. Я предложил сотрудничество Марку Розовскому из университетской студии «Наш дом», который в свое время прославился смешным фельетоном «Сочинение про Бабу Ягу», А. Арканову и Г. Горину, много и смешно писавшим для эстрады, Л. Измайлову из эстрадного обозрения МАИ. Пришел однажды инженер В. Владин и принес пародию, очень мне понравившуюся, да так и остался на диване в моем кабинете. Я очень рассчитывал на умных и известных литературных критиков Л. Лазарева, В. Сарнова и С. Рассадина, которые, по слухам, стали писать пародии. Конечно же, я надеялся на таких талантливых фельетонистов, как ЛЛиходеев и З. Паперный. А из старой гвардии сатириков больше всех ко двору пришлись замечательные В. Бахнов и В. Лифшиц. И для начала это было очень неплохо.

Название «Клуб 12 стульев» родилось как-то сразу и сразу было утверждено. Мы с Веселовским придумали себе дурацкий псевдоним «Администрация «Клуба ДС», потому что полагали, что будем жить вечно, а будущие историки литературы впоследствии разгадают, кто это скрылся за столь бюрократическим псевдонимом и почему. А потом я сказал:

— Народ — творец истории. Стало быть, народ нам все и натворит. Надо его подтолкнуть, и он нас засыплет своей сатирой и, грубо говоря, юмором, а мы лишь будем отбирать лучшие образцы и таскать их на страницу. Это я называю связью с народом. И тогда мы не будем страшно далеки от народа и не превратимся в декабристов и интеллигентов. (…)

Потом мы решили создать некий персонаж типа Козьмы Пруткова, который бы олицетворял серость, пошлость, мнимую многозначительность и бесталанность среднеарифметического советского писателя-соцреалиста. Можно было бы придумать ему смешное имя — вроде Нила Литературкина или что-нибудь в этом роде, но потом решили, что имя у этого персонажа должно быть простым, как жизнь, как сама советская литература: Василий Федоров. Владимир Фирсов. Михаил Шолохов, наконец. (Очень мы недолюбливали последнего за его бандитские речи и хулиганские выступления и не верили, что этот человек мог написать «Тихий Дон».) И пришел Марк Розовский и сказал:

— Фамилия ему предлагается — Евгений Сазонов. Простенько, но со вкусом. И это имя будет нарицательным. И роман он пишет не «Тихий Дон», а «Бурный поток». И никто не догадается. Вот начало этого романа века: «Шли годы. Смеркалось. В дверь кто-то постучал. — Кто там? — спросила Анна, не подозревая, что ее ждет впереди. (Продолжение следует)». А завтра я напишу продолжение.

* * *

И так пошло. Мы из номера в номер печатали творения нашего «душелюба», женили его, отправляли в командировки на Запад, печатали его стихи, раздумья и мысли. И многие думали, что это живой человек, потому что на моей двери висела табличка: «И. П. Суслов, Евг. Сазонов». Но настоящий читатель отлично видел, кого пародировал