– За десять дней Шип причинит северу столько вреда, что исправлять его придется сотни лет. Через пятнадцать дней мир может погибнуть.

– Сэр Джеральд прав, – вмешался Алкей. – Архиепископ уже проиграл.

Габриэль посмотрел мимо брата на сэра Майкла, который проснулся и зевал:

– Твой отец. Архиепископ собирается короновать его, верно?

Майкл устало кивнул:

– У нас есть право на престол… дальнее родство, но все же, – он вздохнул, – конечно, этим они отца и купили. Он всегда об этом мечтал, – он посмотрел на Красного Рыцаря, – но и твои права по материнской линии тоже никуда не делись.

Габриэль его не дослушал:

– Гэвин – прости, брат, – должен немедленно отправиться на запад. С рассветом. Где-то в южном течении Кохоктона сражается Монтрой. Или просто следит за границей. Так или иначе, ему подчиняются королевские егеря и большинство западных лордов Брогата.

– Разве его не судили? – спросил сэр Майкл.

– Только полный идиот вроде архиепископа будет судить человека, у которого есть армия, – сказал Гэвин. – Я знаю Монтроя. Я собираюсь жениться на его дочери. Он не оставит свой пост. Он тебе нужен?

– В Альбинкирке, – объяснил Габриэль.

– Я считаю, что на север должен идти ты сам, – сказал Гэвин и тронул наплечник. – Настоящая угроза – это волшебник и его союзники.

– Через десять дней у архиепископа останется только две сотни галлейских копий, – заметил Габриэль, – или он станет канцлером Альбы с тысячей копий и поддержкой альбанцев, пусть недобровольной. Поймите, друзья, я еще с таким не сталкивался. Я вас всех выслушал. Но что-то подсказывает мне, что, если мы двинем на север, мы никогда не отвоюем Харндон, а если на юг, то лишимся Альбинкирка или Лиссен Карак.

Сестра Амиция, до той поры незамеченная, вздохнула и тихо заговорила. Все напряглись, вслушиваясь.

– Как хорошо известно Габриэлю, если мы потеряем Лиссен Карак, то потеряем многое. Я не имею права говорить все, что знаю.

– Возможно, потеряв Лиссен Карак, мы потеряем все, – согласился Габриэль. – Амиция, я вынужден просить вас поехать с Томом и вернуться в Лиссен Карак со всеми рыцарями Ордена. Это весь гарнизон, который я могу выделить, но вместе с людьми, нанятыми в прошлом году, этого должно хватить.

– Я понадоблюсь вам завтра, – возразила Амиция.

– Сестра, вы понадобитесь всем. Ваши способности к исцелению невероятны. Но вы, вы сами – самое мощное оружие, которое я могу отправить в ваш монастырь.

– Но вы можете погибнуть, – еще тише сказала она.

Габриэль встретил ее на мосту.

– Если я умру, Майкл, Том и Изюминка все сделают. А если падет Лиссен Карак, то он откроет врата. Я неправ?

Она прикусила губу. В эфире это был непростой трюк.

– Я думаю, в этом и дело. Аббатиса никогда мне не говорила.

– Я бывал в этих туннелях. Догадался.

Амиция посмотрела ему в глаза:

– Есть и другие места. Не только Лиссен Карак.

– Но тут я могу хоть что-то сделать. Я думаю, что Сказочный Рыцарь – враг Шипу. Я не верю, что Гармодий перешел на его сторону. Но Алкей считает меня наивным.

Амиция вздохнула.

– Я хочу верить Гармодию, – призналась она, – я поеду в Лиссен Карак.

– Мы победим, – сказал Габриэль.

– Я хочу верить и вам. Но разве главное правило войны не велит не разделять свои силы? А вы разрываетесь.

– Милая Амиция, вы правы, – ухмыльнулся он, – но сейчас я должен разорвать вас, чтобы потом суметь собрать снова.

Она покачала головой, и он ушел, хотя всей душой желал остаться.

Габриэль оглядел всех.

– Завтра. Рассвет через час. Три боя. Сэр Майкл с отрядом в авангарде. Сэр Ранальд с гвардией составит основные силы. Берите королеву, юного короля и всех жителей Лорики, которые захотят присоединиться. Сэр Джеральд в арьергарде, командует всеми харндонцами, кого соберем.

Сэр Джеральд сощурился:

– Если Гельфред прав, а я в этом уверен, он два дня строил укрепления, за которыми сможет прятаться. И как вы собираетесь победить?

Красный Рыцарь засмеялся:

– Де Вральи прислал к нам герольда. Я собираюсь вызвать галлейца на бой.

На ветру бились флажки и развевались знамена. В Брогате стояла чудесная поздняя весна.

– Я все еще считаю, что за стеной и бастионами было бы безопаснее, – сказал архиепископ.

– Он бросил нам вызов, – объяснил Жан де Вральи. Он был закован в сверкающую сталь и возвышался над архиепископом, который на этот раз оделся в пурпур и мех горностая.

– Пусть он вымотается под нашими стенами, – предложил архиепископ неожиданно высоким голосом.

– Он бросил нам вызов, – снова сказал Жан де Вральи.

– Мне не кажется, что…

Де Вральи повернул голову в шлеме. Забрало было открыто, и ангельски прекрасное лицо почти светилось.

– Ваше преосвященство, вы заставляете меня пожалеть о том, что я позвал вас помочь мне править этим королевством. Я рыцарь. Рыцарский кодекс – единственный, которому я храню верность. Красный Рыцарь вызвал нас на бой.

– А я говорю…

– Молчите! – оборвал его де Вральи, и архиепископ задохнулся. Еще никто и никогда не велел ему замолчать. – Вы считаете меня глупцом, который верит в устаревшие идеалы. Вы считаете, что мы должны укрыться за стенами, настроить требушеты, провести массовые казни в Харндоне, чтобы заставить город замолчать, и ждать, что враги бросятся на наши укрепления. Я говорю вам, ваше преосвященство, что глупец здесь вы. Если мы так поступим, мы будем голодать в кольце врагов… в море врагов, и врагов достойных. У нас не хватает сил, чтобы удерживать Харндон, даже без учета внешнего врага. Харндонцы видели королеву и младенца. Этот вызов честен. Красному Рыцарю ведомы законы войны. Но даже если бы он не имел на него права, мы были бы дураками, поступив по вашему желанию. Вы меня понимаете?

Архиепископ покраснел. Он пытался найти слова и наконец развернул коня, подозвал свою стражу и уехал.

Сэр Юстас д’Обришекур повернул голову в шлеме:

– Хорошо сказано, сэр Жан.

Другие рыцари что-то забурчали, и тут вдалеке, у края леса, показался герольд. Он проехал по полю легким галопом. Его сопровождал один человек. Он нес традиционный зеленый флаг, который полагался герольдам в дни войны. Герольд перевалил через невысокий холм – не больше человеческого роста, – который виднелся на расстоянии выстрела от строя де Вральи. За его спиной из леса выехали всадники.