Он улыбается и пододвигает ко мне упаковку с пластиковыми приборами.

Паста прекрасна и на запах, и на вкус. Восхитительный соус альфредо напоминает мне, что я пропустила завтрак. Подношу ко рту вилку, у меня невольно вырывается стон, и я вспыхиваю.

– Вкусно, да? – Тревор вытирает сливочный соус, оставшийся у него на губах, большим пальцем.

Он сует палец в рот, и я не могу не думать о том, что для человека, одетого в деловой костюм, это странно.

– У-гу. – Я не могу ответить как следует. Я слишком занята тем, что запихиваю в рот макаронины.

– Я рад… – Тревор отводит свои голубые глаза и ерзает в кресле.

– Все в порядке? – спрашиваю я.

– Да… я… ну… хотел с тобой кое о чем поговорить.

И в этот момент я начинаю понимать, что двойной заказ, скорее всего, появился не случайно.

– Ладно… – соглашаюсь я в надежде, что мне не будет слишком неловко.

– Наверное, будет немного неловко.

Супер.

– Продолжай, – говорю я с ободряющей улыбкой.

– Хорошо… ладно. – Тревор делает небольшую паузу и теребит пальцами серебристую запонку. – Кэрин попросила меня пойти с ней на свадьбу к Кристал.

Я запихиваю в рот очередную порцию пасты, поэтому могу пока помолчать. На самом деле я не очень понимаю, зачем он мне это рассказывает и что я должна ответить. Кивком прошу его продолжать и с трудом сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться, вспомнив вчерашние фантазии Ким насчет этой Кэрин.

– И я хочу понять, есть ли у меня причины, чтобы ей отказать? – договаривает Тревор.

Затем он замолкает и смотрит на меня в ожидании ответа.

Едва не давлюсь пастой, и он бросает на меня обеспокоенный взгляд, но я поднимаю палец и продолжаю долго и тщательно жевать, а проглотив, отвечаю:

– Не вижу никаких причин.

Я думаю, что этого достаточно. Но когда он произносит «На самом деле я имею в виду, что…», мне остается только надеяться, что он неожиданным и чудесным образом догадается, что я прекрасно понимаю, что он имеет в виду, и воздержится от дальнейших объяснений.

Да ничего подобного.

– Я знаю, что ваши отношения с Хардином нестабильны, и сейчас как раз один из таких периодов. Прежде чем принять ее предложение, я лишь хочу быть уверен, что смогу посвятить ей все свое время, не отвлекаясь.

Не знаю, что сказать, поэтому быстро уточняю:

– Ты отвлекаешься на меня?

Мне ужасно неловко, но Тревор такой милый и так покраснел, что чувствую непреодолимую потребность его поддержать.

– Да, с тех самых пор, как ты пришла в «Вэнс», – быстро отвечает он. – Не в плохом смысле, конечно. Просто я все это время оставался на заднем плане, и теперь я хочу прояснить свои намерения, прежде чем стану рассматривать возможность отношений с кем-то другим.

Передо мной сидит собственный мистер Коллинз – хотя все же намного более симпатичная версия, – и я чувствую себя не менее неловко и смущенно, чем Элизабет Беннет из «Гордости и предубеждения».

– Тревор, мне жаль, но…

– Все нормально, правда. – Искренность в его взгляде в каком-то смысле меня подавляет. – Я это понимал, просто хотел убедиться в последний раз. – Он тычет вилкой в свою тарелку и добавляет: – Видимо, предыдущие последние разы меня не убедили.

Он тихо и нервно смеется, и я из жалости поддерживаю его.

– Ей повезло, что она пойдет с тобой на свадьбу, – говорю я, чтобы немного смягчить неловкость, которую, я знаю, он чувствует.

Не надо было сравнивать его с мистером Коллинзом. Он вовсе не такой неприятный или агрессивный.

Медленно пью воду, надеясь, что разговор окончен.

– Спасибо, – говорит он и добавляет: – Может, теперь Хардин перестанет называть меня «долбаным Тревором».

Прикрываю рот ладонью и быстро глотаю воду, чтобы не выплюнуть.

– Я не думала, что ты знаешь об этом. – В комнате раздается мой испуганный смех.

– Да, я заметил.

Глаза Тревора сияют весельем, и я чувствую облегчение от того, что мы можем смеяться вместе, как друзья, не чувствуя при этом никакого смущения. Но мое мимолетное успокоение испаряется, когда улыбка внезапно исчезает с лица Тревора и, проследив за его взглядом, я оборачиваюсь к двери.

– Здесь так хорошо пахнет, – замечает одна из сплетниц своей подруге.

Жаль, что я чувствую к ним такую неприязнь, но ничего не могу с этим поделать.

– Нам нужно уйти, – шепчет Тревор, указывая на женщину поменьше.

Бросаю на него непонимающий взгляд, но поднимаюсь из-за стола и выбрасываю пустой контейнер в мусорный бак.

– Ты сегодня выглядишь сногсшибательно, Тесса, – говорит та, что повыше.

Не знаю, что она имеет в виду, но, наверное, она издевается. Я знаю, что отвратительно выгляжу.

– Ммм, спасибо.

– Знаешь, мир так тесен. Хардин все еще работает на «Болтхаус»?

С моего плеча слетает сумка, но я подхватываю ее до того, как она успевает шлепнуться на пол. Она знает Хардина?

– Да, как и прежде, – отвечаю я и поворачиваюсь к ней спиной, пытаясь выглядеть абсолютно равнодушной.

– Передай ему привет, ладно? – ухмыляется она, а затем разворачивается и уходит вместе со своей злобной подружкой.

– Что это было? – спрашиваю я Тревора, предварительно убедившись, что никого из этих двоих нет поблизости. – Ты знал, что они что-то собирались мне сказать?

– Я не был уверен, но предполагал. Я слышал, как они о тебе говорили.

– Что говорили? Они меня даже не знают.

Ему снова неловко. Тревора можно читать как открытую книгу.

– То есть это было не о тебе…

– Они говорили о Хардине, да? – спрашиваю я, и он кивает, подтверждая мои подозрения. – Что именно они говорили?

Тревор прячет свой красный галстук под пиджак.

– Я… не хотел бы это повторять. Лучше спроси его самого.

Учитывая нежелание Тревора говорить, с ужасом предполагаю, что Хардин мог спать с одной из них или даже с обеими. Они ненамного старше меня, максимум по двадцать пять, и, надо признать, обе красивые. Немного вульгарные и злоупотребляющие автозагаром, но все равно привлекательные.

Дорога до кабинета кажется мне бесконечной, во мне закипает ревность. Если я не спрошу Хардина об этих женщинах, то сойду с ума.

Как только я добираюсь до кабинета, хватаю телефон, чтобы ему позвонить. Мне нужно знать, приедет ли он сегодня. Мне нужна уверенность.

Прежде чем я успеваю найти имя Хардина в списке контактов, на дисплее загорается «Зед». После секундного колебания решаю, что теперь точно имею право с ним поговорить.