Алонсо указывал на кучу кубинских сигар, которые тут пылились еще, наверное с советских времен.

— Кубинские! Ты представляешь, а? Вот это удача.

— Поздравляю. У нас это гавна полно — их почти никто не курит. Кубинцы нам еще сахар несладкий экспортируют.

— Вау. Я тебе открою истину, Алекс, и истина сделает тебя свободным. Набей карманы этими сигарами. Под завязку. У нас с Кубой нет отношений. Кубинские сигары в США это контрабанда. Поэтому их любят вдвойне. Положи Меркадерас в левый карман, а Коибас в правый. Раздавай сигары всем и вся на базе. Не жалей сигар. Попробуй-ка откажись от Кохибы посе ужина. И растаёт лёд. И пойдут контракты-то. Монетизация кубинских сигар. А особо важных шишек базы вывезем сюда в твой вертеп. Подарим им любовь маленькой Натахи или этой — как ее — Анно?

— Рано

— Точно — Ранно. Её хочу в следующий приезд. Сделай мне эпойнтмент. Итак — сигары, виагра и вертеп Вьера Пьетровна, Алэкс-бой — вот святая троица преподобного Джейка. Уловил?

— Вроде.

— Гуд. Гуууд. Так ты замолви словечко за меня рыжему Ван Эппсу, Доновану. Пусть возьмет меня генеральным консультантом. У меня скоро контракт с армией кончается. Не хочу назад в гребанный Детройт. Ну что я там? Ну куплю спортивную тачку с откидным верхом. Мотану пару раз в Вегас. А потом что? В ночную смену стокать Волмарт? Не-а. Хочу тут в Ташкенте жечь. Блин, реально тут на штуцер баксов в неделю, я подзажгу как Уоррен Баффет в Маями Бич. Вы своего счастья не понимаете, олени. Сыграем с тобой вдвоём крапленной картой и зажжём как в ЭмДжиЭм Грэнд.

Я радостно кивнул и сделал вид, что знаю, что такое эм джи эм грэнд. Не хотелось словить очередного «оленя» от детройтского товарища.

* * *

Мой папа сидел на кухне один в огромной квартире. Он пил водку и плакал. За последнее время у него добавилось седины. Нос своим кирпичным цветом и сетью прожилок уже начал выдавать в нем человека страстно злоупотребляющего спиртным. Он плакал один, совсем один в огромной квартире с новым ремонтом и дорогущей мебелью, которая ещё пахла магазином. Мы заблуждаемся в детстве полагая, будто родители это сильные люди, которые ничего не боятся и знают ответы на все вопросы. На самом деле все что они могут это убедить нас в этом, согреть любовью и купить игрушку. В остальном они такие же дети. А если они дети — значит с ними можно и нужно дружить. Чем быстрее мы подружимся с родителями, как с равными, тем лучше для нас и всего мироздания. Переехать к отцу и усыновить его. Ведь в последний месяц я просто о нем забыл. Понятно, он вечно не поднимает трубку, но подумать о нем хоть раз в день можно? Настроение передалось и Анне и Алонсо и Натахе. Они как осеклись и приумолкли. Мы молча смотрели как плачет маленький беззащитный быстро стареющий человек.

Он заметил нас, быстро привёл себя в порядок и закричал:

— Да что же это вы? Шурик! Сынок! Ну ты бы хоть позвонил! Вы, наверное, кушать хотите? Голодные? Там в холодильник должен был остаться шашлык.

— Ага! До тебя дозвонишься, как же!

Я наклонился и вернул трубку телефона на предназначенное ей дизайнерами место.

— Жрачку мы привезли. Сейчас девчонки соберут на стол. Ты это, давай, хорош уже квасить, а пап?

— Да-да. Это я так. Взгрустнулось немного. Василинку вспоминал. Я пойду переоденусь в костюм, а то в этом халате я похож на пьяного Мусоргского.

Когда он ушёл, Джейк снова порадовал меня своей смёткой:

— А чего он рыдает-то? Случилось беда?

— Несчастная любовь. К молодой девчонке. А ещё он все никак в себя не придёт, что страна развалилась. Он у меня большой человек был раньше. Представь твой Детройт, где ты всю жизнь прожил, вдруг стал мексиканским городом. И ты ходишь всюду прячась по кустам, как кошка.

— Ну у нас кошки не прячутся по кустам. Кошек любят. А знаешь что? А давай ему подарок сделаем. Я всю сознательную мечтал своему папашу такой подгон организовать да вот, не успел.

— Ты о чём?

— Давай твоего папу угостим бамбуком, а потом закажем кол-гёрл? Ну эту, как её — Анно.

— Рано. А что, думаешь подпишется?

— Ну. Ту уже зависит сможешь ли ты продать ему эту идею или нет. Думаю, большинство нормальных мужиков только обрадуется.

— Что вы это всё про Раношку весь день шепчетесь?

В разговор вмешалась любопытная Анна.

— О! Видал! Твоя принцесс тоже не против. Кстати в следующий приезд — первый танец мой!

Анна так игриво на него глянула, что я испугался за несущие конструкции папиной девятиэтажки.

— По любому вызванивай её давай. Я уплачу. Откажется твой отец — так меня на двоих хватит. Я сержант-майор армии США, remember? Будет у нас микс как чоколат-ванила айс крим. Ай скрим — ю скрим — оборуться девочьки у меня сегодня в конвульсиях экстаза.

Нет ничего особо тонкого в английском юморе. Просто переводить тяжело без сносок, а со сносками анекдоты становятся такими же смешными, как Антидюринг бессмертного Фридриха Энгельса.

— На вон — таблеточку виагры возьми для папы. Только всю сразу не давай, половинку хватит за глаза. Чтоб его тут удар не хватанул на радостях.

— Кстати, Джейки, все хотел тебя спросить — тебе-то нахрена виагра понадобилась? Что — хуэвос проблемос гидравликос, синьор?

— Ты хочешь бухать как белый человек, так?

— Так

— И шалаву по-ходу снимаешь, так?

— Ну, ну, ну

— Вот и «ну». Так вот чтоб бабло твое не пропало и в нужный момент осуществился плановый залп, четвертиночку виагры мочишь за пятнадцать минут до шпюле. И все, бро. Потом хоть убухайся так, что головку не сможешь держать, будто младенец двухмесячный.

* * *

Пока девушки вносили в пустынь отца максимальный уют, мы вышли с ним на большой застеклённый балкон, который отец ещё не успел захламить пойманными и пригвождёнными к бумаге бабочками печатных слов. Я стал готовить папу к мысли о возможной в наши времена коммерческой форме женской любви.

— Знаешь сынок, столько умолял я Васиинку приехать, остаться у меня, на коленях стоял, так и не уговорил. Ну что ей еще надо? Квартиру даже предлагал на её имя переписать. Посмотри какая квартира вышла чудесная?

— Ты что! Не сходи с ума, пап. Перепишешь квартиру на чужих людей, тут же тебя и найдут холодного через неделю-две. Ты что не понял с кем дело имеешь до сих пор? Что же ты такой наивный у меня-то? Ведь жизнь прожил.

— Да заметил. Все заметил. Но голову она мне кружит. Любовь, понимаешь, зла. Не на собственного сына, а на девчонку хотел наследство оформить! Гипноз какой-то. Не обижайся, сын.

— Ерунда это все, па. Я же тебя понимаю, как мужик мужика. И потом рановато о наследстве мы говорим. С ума не сходи. Мы с Джейком сейчас вылечим тебя. Клин клином вышибают.