Из всей компании только Бенуа принял предупреждение близко к сердцу. Последнее время он занимался, с точки зрения Нильсена, идиотским делом — старательно оббивал найденную пластинку кремня, изготовляя грубое подобие каменного ножа. «Докатился, капитан! — подзуживал тот Жана, который часами возился со своим изделием — Какие там лазеры и пушки, когда у тебя теперь есть это супероружие». Капитан отшучивался, но продолжал возиться с пластинкой.

Может и не стоило Бенуа ходить близко от управы, особенно после предупреждения Старка, однако то ли по забывчивости, то ли по причине погруженности в собственные мысли, в один прекрасный день капитан попался на глаза Садисту.

— Эй ты, макака — Садист I говорил на вполне приличном английском, хотя его рычащий голос несколько затруднял понимание — Иди сюда, шваль.

При этом он демонстративно поигрывал бластером, ствол которого перемещался от лба к животу капитана и обратно. Жан ни на секунду не сомневался, что рекн может в любой момент пустить бластер в ход — пару раз он сжигал на месте тех, кто недостаточно почтительно отвечал ему.

Войдя в здание управы, капитан оказался в довольно просторной комнате, посреди которой стояло прикрученное к полу кресло. Садист махнул стволом бластера в сторону кресла и Бенуа ничего не оставалось, как подчиниться. Вокруг рук немедленно захлопнулись наручники, приковав капитана к подлокотника кресла, однако тот с некоторой радостью отметил одну важную для себя деталь. Рекны, будучи значительно сильнее людей физически, склонны были недооценивать силу своих противников. Конечно, эти браслеты оказались бы достаточно прочны для подавляющего большинства жителей Земли, Селесты или других планет, однако Жан был родом с Новой Германии, вырос под постоянным гнетом повышенной силы тяжести, и, несмотря на то, что уже многие годы был оторван от родного мира, сгоревшего к тому же в огне в первый же день войны, в его руках оставалось еще достаточно сил, чтобы при необходимости разорвать в клочья оковы.

— Почему не жрешь, скотина? — не то чтобы Садисту требовался ответ на поставленный вопрос, просто будучи убежденным, что «собеседник» вряд ли будет разговорчив, он «заводил» себя, доводя до состояния бешенства. Кулак ударил Жана в челюсть, голова капитана откинулась назад с такой силой, что он на мгновение испугался, что его шея просто переломится. — Я кого спрашиваю, макака, или ты не понимаешь своего собственного поганого языка?

Еще один удар, еще, еще. Боль застилала глаза, однако капитан молча терпел, понимая, что сейчас ему ничего не светит — рекн стоит напротив него, бластер в руке и готов к выстрелу. Одно движение — и он покойник. Нет, надо было ждать удобного случая. И капитан ждал, перенося мучительную боль в уже сломанной челюсти, которая продолжала принимать удар за ударом, и изо всех сил стараясь не провалиться в такое зовущее и желанное беспамятство.

Зазвенело окно — кем-то брошенный камень с силой ударил в стекло. Конечно, пробить это стекло не могла бы и пуля, однако звону получилось вполне достаточно для того, чтобы привлечь внимание Садиста.

— Кто посмел!!! — рявкнул он, стараясь в сумерках разглядеть хулигана, однако территория лагеря была практически неосвещена и только несколько серых теней сновали по двору. Снова звон, на этот раз почему-то сзади. Он резко обернулся, однако, возможно в предвкушении дальнейшей расправы над заключенным, не нажал на спуск бластера сразу же.

А надо было бы. Пленник, казалось измордованный до потери сознания, стоял перед ним. На полу валялись обломки браслетов, кисти рук были окровавлены. А в одной из этих самых окровавленных рук макака держала камень. А еще через мгновение этот камень, почему-то оказавшийся плоским и очень остро заточенным, рассек мышцы и дыхательное горло рекна, и переломился пополам, встретившись с позвоночником. Впрочем, самому Садисту было уже на все наплевать. Его тело рухнуло на пол, заливая кровью дощатый пол.

— Господи, ну что ты говоришь! Ну не может быть, чтобы рекны оставили такое происшествие без последствий — Лиз выглядела очень взволнованной — Подумать только, убить самого Садиста. На их месте я бы сожгла половину заключенных.

— Глупости! — убежденно ответил Лесли, битый час пытающийся доказать соратникам, что особенно опасаться нечего. — Послушай, Лиз, ну представь, что ты — фермер. И бык забодал твоего работника. Ты что, устроишь публичную расправу над скотиной?

— Ну… если рассматривать с такой точки зрения…

— А с какой же еще? Мы для них скот, мясо, которое можно пустить в дело. Поэтому расстрелы — нецелесообразны. Вот отправить на переработку лишнюю тысячу человек, это они могут. Правда, если они не изменят системы отбора, то снова возьмут этих жирных кретинов…

— Лесли, я тебе удивляюсь — встрял в разговор Нильсен — Как ты можешь так говорить. Это же люди!

— Нет! — резко отрезал старик — Существа, которые спокойно ждут, когда их забьют и переработают в консервы, даже не пытаясь изменить хоть что-то, это уже не люди. Это стадо. То самое стадо, которое рекны совершенно не собираются уничтожать зря.

Ближайшее время показало, что старик был прав. Если рекнов и взволновала смерть Садиста I, то они не сочли нужным прибегать к репрессиям. А вот поток отправляемых «на консервы» людей действительно несколько увеличился, хотя и не так заметно, как ожидал Лесли.

Зато в поисках пропавшего оружия Садиста рекны проявили завидное рвение. Почти неделю три тысячи солдат прочесывали территорию с миноискателями и кучей других приборов, однако ничего не нашли. И тем не менее оружие было на территории лагеря, однако спрятано оно было довольно остроумным образом. Ханс, увидев тюк с бластером, иглометом, вибромечом и несколькими батареями, моментально высказал великолепную идею и сам же взялся ее реализовать. В ту же ночь, еще до того, как поднялась тревога, он умудрился закопать сверток практически на самой охранной полосе — благо ее расположение все они знали с точностью до сантиметра. Насыщенная металлом, от сенсоров до стационарных излучателей, полоса великолепно маскировала еще немного аналогичных изделий. Имперцы так и не смогли найти сверток, тем более что приближаться к активированному периметру они опасались, а отключать его не рискнули.

Спустя месяц после инцидента в управе появился другой управляющий. Рекн немедленно получил титул Садист II, хотя и незаслуженно. Он не был особенно жесток, занимался какими-то бумагами, наблюдал за лагерем, что-то писал. Он был убит спустя месяц после вселения в домик — ударом вибромеча, струна которого рассекла его пополам.

Почти двухнедельные поиски вновь оказались совершенно безрезультатными. Арсенал заговорщиков пополнился еще одним бластером и тремя батареями.

Довольно длительное время «управа» пустовала.

Рейкер сидел в кабинете, просматривая малозначительные бумаги, когда его внимание привлек рапорт с какой-то планеты Аркол. В нем некто Руштер, капитан имперской пехоты, докладывал о трагической гибели инспектора Шерла, занимавшегося изучением эмоциональной сферы на местном мясокомбинате. Доклад был достаточно пространным и не в меру эмоциональным, но из него Рейкер сделал вывод, который заставил его содрогнуться от ужаса — рекны ели людей. Первым его желанием было немедленно передать Сергееву координаты планеты, однако сделать это оказалось не так просто — координат Аркола не было в каталоге, и даже в столичном космопорте об этой планете никто ничего не знал. Полковник решил любой ценой получить эту засекреченную информацию. Однако проблема решилась раньше, хотя и не совсем так, как он ожидал.