«Мы не проиграем!» – непоколебимым тоном откликнулся Шайнер, и я удивленно взглянула на него, поняв, что и он слышал слова Зеста.

«Ну разумеется, – язвительно ответил ему темный бог, – у тебя, дракон, теперь есть весьма серьезная причина для победы. По правде сказать, мы на это и рассчитывали».

Шайн тихо рыкнул, и я заинтересованно спросила: «Что вы опять от меня скрываете?»

«Смелее, дракон, расскажи ей обо всем!» – подначивая, рассмеялся Зест.

Супруг мой еще сильнее сжал мою ладонь, а к нашей беседе присоединился еще один бог – Фрест: «Шел бы ты, любезный братец, к хмару лысому и не мешал!»

«Вы следите за нами?» – озадачилась я.

«Только до входа в лабиринт, а дальше мы не сможем видеть и общаться с вами. Лабиринт – территория, которая нам не подвластна. Да, мы выстроили его когда-то, но теперь мы там не хозяева. Поэтому вы все останетесь наедине со своими страхами», – ответил мне бог огня.

«Страхами? Выходит, что вам что-то известно о том, что нас ждет?» – полюбопытствовал Арриен.

«Мы только предполагаем», – мрачно отозвался его покровитель.

«И все-таки?» – настаивал на своем дракон.

«Видишь ли, друг мой, – с явной неохотой начал говорить Фрест, – существуют определенные правила игры, которые я не вправе нарушать…»

«Иного ответа я и не ожидал», – разочарованно откликнулся Шайнер.

«Эти правила придуманы не нами, нас тоже проверяют. Древние! В прошлый раз нам позволили самим изгнать зверя Нави, а в этот раз они решили проверить, как справятся с ним наши создания».

«Да не оправдывайся…»

«Тебе не хуже моего известно, как проводятся допросы, – ожесточился бог огня. – Поэтому не осуждай!»

«Какие эмоции, братец!» – не преминул съехидничать Зест, вклиниваясь в диалог между Шайном и его покровителем.

«Ты хочешь сказать, – дракон сделал вид, что не услышал возглас темного бога, и вновь обратился к его брату, – что кто-то, кто главнее вас, придумал эту игру, попросту вытащив знания о нас из вашей головы? Только зачем, не скажешь?»

– Пришли! – послышался глухой возглас Грикора, отвлекая нас с супругом от разговора с богами, и мы увидели в конце лестницы каменную стену, протянувшуюся поперек расширившегося коридора.

«Пришли», – эхом повторил в моей голове Фрест, а темный бог произнес: «Удачи, маленькая госпожа! Надеюсь на скорую встречу с вами!»

«Удачи всем вам, и помните: амулеты, артефакты и прочие безделушки в лабиринте не действуют. Так что рассчитывайте только на свои силы», – сказал бог огня напоследок.

Супруг мой стоял рядом, стиснув зубы, и, прищурившись, изучал каменную преграду, вставшую на нашем пути. С помощью второго зрения я смогла понять, что стена эта сделана из антавита, только не белого, а черного.

– Это беровит, – вслух пояснил мне Шайн, – он является разновидностью антавита.

– И как нам открыть эту дверь? – громко спросил Андер.

Император дайн перевел взгляд на Латту. В свете факелов и светлячков лицо кузины казалось восковым, но пифия нашла в себе силы, чтобы кивнуть и выйти к стене. Тоненькая фигурка сестрицы на фоне шероховатой поверхности металась тенью в тусклом магическом свете.

Не очень уверенно кузина подошла и прикоснулась к камню, опершись обеими ладонями. Она замерла, а мое сердце заволновалось, глухо отсчитывая удары. Арриен прижал меня к себе одной рукой, а другую опустил на рукоять своего меча Пламеня, как всегда готовый к любой опасности.

Сестрица у стены вдруг вздрогнула и начала петь на эльфийском языке. Мотив был мне знаком, но вот слова оказались в новинку. Эта песнь была о богах, об Омуре, о его жителях, о войнах, прошедших с самого основания нашего мира, ну и конечно же о любви. О разных ее проявлениях – материнской, сестринской, дружеской и о той, что горит между мужчиной и женщиной.

Я распахнула глаза – беровит под ладонями сестры начал разгораться все больше и больше. Сначала покраснело совсем небольшое пятнышко, но потом оно стало расти, пока вся стена не раскалилась докрасна.

Я было рванулась к Латте, беспокоясь, как бы она не обожглась, но Шайнер придержал меня. А потом вдруг стена задрожала и треснула по самой середине. Кузина чуть отошла, а узкая полоска, расколовшая монолит надвое, стала стремительно увеличиваться, пока стена полностью не разошлась в разные стороны, открывая проход в лабиринт.

Латта устало опустилась на пол, к ней подошел Грикор. Он бережно поддержал пифию и сказал:

– Теперь отдыхай, дитя, ты свое дело сделала.

– Она не пойдет с нами дальше? – вскинулась Этель.

– Нет, – ответил ей дайн, – она свою задачу выполнила, в то время как вы свою еще и не начинали.

И тут я наконец поняла, что сделала Латта, что ей пришлось пережить на самом деле. Моя кузина была еще совсем юна, но эти два года она практически в одиночку тянула на плечах тяжелую ношу. Сестра узнала о своей миссии задолго до того, как о ней узнали другие. Целых два года Латта несла на себе бремя ответственности, возложенное на нее богами. Мне было ведомо только об одном ее походе, а сколько еще было таких путешествий в жизни младшей кузины? Теперь и впрямь пришла пора Латте отдохнуть и восстановить свои силы.

– Идемте, что ли, чего тянуть? Зверь уже наверняка нас заждался, – громко произнес Лериан.

– Верно, – усмехнулся Арриен, бросая вперед красный путевой клубок, – раньше войдем – раньше выйдем.

– Если выйдем, – угрюмо хмыкнул Корин, и я посмотрела на рыжика:

– А что тебе сказал Имарт?

– Ничего особенного, – зеленоглазый пожал плечами, – просто просил закрыть дверь и все.

Я только вздохнула в ответ, Шайн сразу напрягся, а Лериан и Ксимер уже переступили черту.

– Поторопитесь, – повелел Грикор. – Дверь скоро вновь закроется!

В подтверждение его слов створки стали медленно сходиться.

– Закроется? – В голосе Нелики послышались панические нотки.

– Успокойтесь, госпожа, – откликнулся дайн, – когда вы вернетесь с той стороны, дверь сама откроется перед вами.

– А мы вас подождем, – устало всхлипнула Латта. Я хотела помочь ей, но Шайнер потянул меня в лабиринт:

– Не трать силы, ма-шерра, твоей сестре здесь помогут, а нам там помогать будет некому, если что случится.

Створки с грохотом стали смыкаться, и все поспешили пересечь границу. Обернувшись, я увидела, что проем поначалу был широким, потом он сузился и стал размером с небольшой ручеек. Постепенно щель все уменьшалась и уменьшалась, пока не превратилась в светящуюся огненным светом нитку. И вот створки сомкнулись, будто и не разъединялись вовсе. Мы остались в тишине, где слышалось только взволнованное дыхание да стук наших сердец.