Маэндер не слишком огорчился. В любом случае он мог сказать Аливеру не так уж много. Что, впрочем, не помешало ему отправить принцу довольно длинное послание. Он писал, что со своей стороны не примет капитуляции Акаранов, даже если те сами предложат сдаться. Маэндер полагал, что принц выбрал свою судьбу в тот день, когда решил явить себя миру. И с того же дня его жизнь неотвратимо двигалась к концу. Пожалуй, переговоры и впрямь не принесли бы ничего хорошего, и этих посланий вполне хватило, чтобы выяснить все вопросы. Никогда прежде Маэндер не писал столь длинных писем, но теперь это казалось ему вполне естественным. Очевидно, культурная жизнь в Акации научила его выражать мысли более многословно.

На следующее утро, перед рассветом, он отправил на равнину рабочих-рекрутов, чтобы те очистили будущее поле битвы от лишнего мусора. Тем временем солдаты вкатили катапульты на заранее выбранные позиции. К тому времени, как поднялось солнце, обе армии уже пришли в движение. Их разделяла плоская равнина, кое-где поросшая кустарником и акациями. Войска Аливера почти вдвое превосходили армию Мейна. Отряды выстроились в боевые порядки, и даже теперь любому было видно, насколько разнообразны солдаты этой армии. Маэндер называл их акацийцами, но по сути дела здесь были в основном представители разных народов и племен Талая. Многие носили оранжевый — цвет Акаранов. Кое-кто облачился в рубахи и штаны этого оттенка, другие повязывали полосы оранжевой ткани на головы или руки или же делали из них кушаки. Воины бальбара, которые почти не знали одежды, нарисовали оранжевые узоры на груди. Короче говоря, воинство Аливера представляло собой довольно-таки пеструю, разношерстную толпу. Маэндер был вполне доволен этим обстоятельством. Он полагал, что врагу помешают языковые барьеры, различия в обычаях, в навыках и военных умениях. Все, что ему надо сделать, — дождаться, когда среди армии противника воцарится хаос, и спокойно дорезать их.

Маэндер начал сразу с двух маневров, направленных на то, чтобы не дать Аливеру ни малейшей возможности перехватить инициативу. Он послал свои войска в бой и одновременно приказал задействовать катапульты. Комья горящей смолы полетели в сторону войска Аливера. Мейнцы же твердым шагом двигались вперед. Это была прекрасно сформированная, дисциплинированная армия. Они шли по полю точно по плацу, шагая в ногу, с боевыми песнями и воинственными выкриками. Что и говорить: мейнские солдаты являли собой пугающее и грозное зрелище.

Добавить сюда жуткие щелчки катапульт и объятые пламенем смоляные шары, летящие по воздуху и тащившие за собой хвосты огня и черного дыма. Эти боевые машины стали известны в Изученном Мире благодаря нюмрекам. Теперь они были усовершенствованы, имели массивные шестерни и могли метать шары в два раза быстрее. Инженеры Лиги изготовили специальные шары со смолой, которые закатывали в ковш и затем поджигали. Взлетев в воздух, они держали форму и горели, не угасая, пока не сталкивались с препятствием. Помимо смолы шары были наполнены маленькими железными треножниками с зазубренными остриями. При ударе они рассыпались по земле, заостренные кончики почти всегда торчали вверх. Казалось бы, мелочь, но Маэндер не сомневался, что они выведут из строя сотни людей и лошадей. У Аливера не было подобного оружия, и он оказался не готов к его разрушительному действию. В ответ его войска выпустили тучи стрел, которые, хотя и нанесли мейнцам некоторый ущерб, были не слишком серьезной проблемой — вроде надоедливых насекомых.

Первые шары взмыли в воздух задолго до того, как армии сошлись на поле. Они взорвались, разбрасывая во все стороны горящие комья смолы. В рядах акацийцев назревала паника. У Маэндера хватало катапульт, горящие шары то и дело взмывали в небо. Один шар взорвался в тылу акацийских войск, уничтожив отряд, который и вовсе не ожидал, что сегодня примет участие в битве.

Пусть почувствуют, что окружены, думал Маэндер. Огонь с трех сторон и враг с четвертой. Понаблюдав, как бестолково мечутся в черном дыму фигурки людей, он обернулся, чтобы поделиться впечатлениями с помощником. Увы, этот человек не был Ларкеном, и у Маэндера немного испортилось настроение. Впрочем, ненадолго.

Две армии встретились на поле под огненным дождем. Созерцая битву, Маэндер ликовал — дела шли даже лучше, чем можно было ожидать. Он выстроил кавалерию клином и бросил ее в центр. Аливер не сумел бы потягаться с мейнцами, даже если б хотел: у него не было кавалерийских отрядов — лишь отдельные разрозненные всадники. Конники Мейна носили тяжелые доспехи и были вооружены копьями. Они ворвались в ряды пехоты противника, протыкая людей насквозь. Хэниш подбирал в кавалерию сильных, крепких солдат, которые неустанно тренировались, оттачивая свои боевые умения. Их лошади лягали врагов и добивали копытами упавших.

Полчаса спустя кавалеристы прорвались к центру акацийской армии. Маневр мог показаться рискованным, потому что они глубоко увязли в рядах противника, окруженные с трех сторон. Однако следом за всадниками текла река мейнской пехоты, вооруженной топорами и мечами. Оружие великолепного качества было заточено до такой остроты, что прорубало и мышцы, и кости, и кожаный доспех и легкую кольчугу. Солдаты Аливера, не имевшие тяжелой брони, были беззащитны перед ними. Мечи и топоры крошили их в кровавые куски. Пехота Маэндера неутомимо пробивалась к центру, оставляя за собой горы неподвижных тел.

Маэндер видел, что он полностью контролирует ситуацию. Поле битвы безраздельно принадлежало мейнцам. Битва продолжалась долго — все утро и большую часть дня. Просто смотреть на эту резню и то было изнурительным занятием. К тому времени как Маэндер скомандовал отход, его одежда пропиталась потом, и мышцы ныли, словно он сам побывал в гуще событий. События развивались в полном соответствии с планами. Мейнцы потеряли горстку людей, а перебили великое множество. Войско Аливера действительно было огромно; очевидно, только поэтому у него еще кто-то остался.

Вечером в лагере мейнцев состоялся военный совет. Генералы Маэндера, в отличие от него самого, оказались настроены не столь оптимистично. Да, армии Акаранов нанесен урон, но не такой грандиозный, как представлялось Маэндеру. Военачальники видели битву не совсем так, как их предводитель. Например, что касается численности. Акацийцев сильно потрепали многие были убиты или смертельно ранены. Однако не меньше солдат сумели организованно отступить. Иные акацийцы, которых мейнскне пехотинцы оставили позади, сочтя мертвыми, поднялись и ударили им в спину. Катапульты причинили не так уж много разрушений. Погибли лишь те, кто попал непосредственно под шар и сгорел заживо. Остальных расшвыряло в стороны или обожгло смолой, но они были лишь ранены, а многие и вовсе остались в строю.

— Их нелегко убить, — сказал один из офицеров. — Иной раз просто диву даешься…

Все генералы, которые наблюдали битву вблизи, закивали, и Маэндер вновь пожалел, что рядом нет Ларкена. Или брата. Или дяди. Кого-нибудь, с кем можно посоветоваться. Впрочем, вряд ли они сказали бы нечто такое, чего он не знал сам. Так или иначе, сегодня поле битвы осталось за Мейном. Если назавтра акацийцы решатся продолжить сражение, им конец. По крайней мере с этим генералы не спорили.

На следующее утро Маэндер шагал в первых рядах, желая увидеть врага вблизи и внести свою кровавую лепту в победу Мейна, которая была уже не за горами. Однако, когда две армии встретились, он неожиданно понял, что еще не все предрешено. Акацийцы доказали, что их и впрямь непросто убить. Они выживали, когда должны были умереть. Те, кого Маэндер считал убитыми, поднимались на ноги. Похоже, требовалось отрубить каждому противнику голову, дабы увериться, что тот окончательно и бесповоротно мертв.