По мнению русских военных историков, фактором, который окончательно доказывает, что «Марс» была отвлекающей, а не равной по важности операцией, как утверждает американский историк Дэвид Гланц, следует считать распределение артиллерийских боеприпасов. По словам генерала армии М. А. Гареева из Российской ассоциации историков Второй мировой войны, в наступлении под Сталинградом обеспеченность боеприпасами составляла от 2,5 до 4,5 боекомплектов на орудие, а в операции «Марс» менее одного боекомплекта на орудие. Этот поразительный дисбаланс указывает на исключительное пренебрежение человеческой жизнью со стороны Ставки, которая была готова отправить шесть армий в бой при недостаточной артиллерийской поддержке, чтобы сковать группу армий «Центр» в период окружения немецких войск под Сталинградом.

По свидетельству одного из руководителей советской разведки в годы войны генерала Павла Судоплатова, в этом присутствовал и известный цинизм. Он описал, как детали предстоящего Ржевского наступления были сознательно переданы немцам. 4-е управление НКВД по проведению специальных операций провело совместно с ГРУ операцию «Монастырь» по внедрению советской агентуры в немецкий абвер. Александр Демьянов, внук атамана кубанских казаков, по заданию НКВД позволил абверу завербовать его. Генерал-майор Рейнхард Гелен, начальник немецкой разведки на Восточном фронте, дал ему псевдоним «Макс» и утверждал, что это его лучший агент и организатор шпионской сети. На самом деле созданная Демьяновым антикоммунистическая организация полностью контролировалась НКВД. Макс «перебежал к немцам», перейдя линию фронта на лыжах во время хаоса, вызванного советским контрнаступлением в декабре 1941 г. Поскольку немцы рассматривали его как потенциального агента еще со времени подписания советско-германского пакта, а его семья была хорошо известна в кругах белой эмиграции, Гелен доверял ему полностью. В феврале 1942 г. Макса сбросили на парашюте в тыл Красной Армии, и вскоре он стал передавать по радио под контролем НКВД правдоподобные, но неверные разведданные.

В начале ноября полным ходом велись приготовления к операции «Уран» в районе Сталинграда и отвлекающей операции «Марс» под Ржевом. Максу поручили передать немцам детали «Марса». «Наступление, предсказанное Максом на Центральном фронте под Ржевом, – пишет генерал Судоплатов, начальник управления по проведению специальных операций, – планировалось Сталиным и Жуковым, чтобы отвлечь внимание немцев от Сталинграда. Дезинформация, передаваемая через Александра, держалась в секрете даже от генерала Жукова и передавалась мне лично генералом Федором Федотовичем Кузнецовым из ГРУ в запечатанном конверте… Жуков, не зная, что дезинформационная игра велась за его счет, заплатил гибелью тысяч людей, находившихся под его командованием».

Илья Эренбург был одним из немногих писателей, видевших те бои. «Часть пригородного лесочка была полем боя; изуродованные снарядами и минами деревья казались кольями, натыканными в беспорядке. Земля была изрезана окопами; как волдыри, взбухали блиндажи. Одна воронка переходила в другую… Глушили басы орудий, неистовствовали минометы, а потом вдруг в тишине двух-трех минут слышалась дробь пулеметов… В санбатах переливали кровь, отрезали руки, ноги…» Красная Армия потеряла в этих боях 70 374 погибшими и 145 300 ранеными. Это была огромная трагедия, в ходе которой огромное количество людей было принесено в жертву, и эта трагедия держалась в тайне на протяжении почти шестидесяти лет…

В ходе подготовки операции по окружению немецкой Шестой армии Жуков лично обследовал все участки фронта на реке Дон, где планировалось начать наступление, а Василевский тем временем отправился в войска, дислоцированные южнее Сталинграда. Там Василевский приказал провести ограниченное наступление, чтобы выйти на линию, расположенную за солеными озерами и занять там более выгодные для дальнейшего наступления исходные позиции. Первостепенное значение имело соблюдение секретности. Даже командующие армиями не были посвящены в план операции. Гражданское население в тылу фронта было эвакуировано вглубь советской территории. Деревни будут использованы для маскировки войск, которые сюда перебросят в ночное время. Советская маскировка была совершенной, но не настолько совершенной, чтобы скрыть скопление такого количества войск и военной техники. Но это уже было делом второстепенным. Офицеры штаба Шестой армии и Группы армий B ожидали советского наступления с целью перерезать железнодорожную линию на удерживаемом румынами северо-западном участке фронта. Но они никак не могли представить себе, что Красная Армия попытается окружить немецкие войска в Сталинграде. Неудачные атаки на их северный фланг под Сталинградом убедили немцев в том, что советские войска не в состоянии нанести сильный удар. Для укрепления этого участка фронта Гитлер готов был лишь разместить очень слабый XXXXVIII танковый корпус в качестве резерва позади позиций Третьей румынской армии. Корпус состоял из 1-й румынской танковой дивизии с устаревшими танками и немецких 14-й танковой дивизии, измотанной боями за Сталинград, и 22-й танковой дивизии, чьи танки из-за нехватки топлива простаивали столько времени, что внутри них, спасаясь от холода, стали прятаться мыши, которые погрызли проводку.

Вследствие нехватки транспорта операцию «Уран» пришлось отложить до 19 ноября. Терпение Сталина было на пределе. Более миллиона советских солдат и офицеров находились уже на исходных позициях. Он опасался, что немцы в любой момент могут обнаружить такое огромное скопление войск и поймут, что происходит. К северу от Сталинграда, на Дону, 5-я танковая армия, 4-й танковый корпус, два кавалерийских корпуса и несколько стрелковых дивизий переправились ночью через реку и заняли плацдармы на правом берегу. Южнее Сталинграда два механизированных корпуса, кавалерийский корпус и ряд вспомогательных подразделений, подвергаясь огромному риску, форсировали Волгу в темноте, среди плывущих по реке льдин.

В ночь с 18 на 19 ноября советские саперы на плацдармах на правом берегу Дона поползли вперед по снегу в белых маскхалатах, делая проходы в минных полях. В густом морозном тумане они оставались невидимыми для румынских часовых. В 07.30 по московскому времени гаубицы, пушки, минометы и «катюши» одновременно открыли огонь. Несмотря на обстрел, от которого на многие десятки километров вокруг дрожала земля, румынские солдаты держались более стойко, чем ожидали прикрепленные к их частям немецкие офицеры связи. Как только, сминая заграждения из колючей проволоки, вперед пошли танки, началось советское наступление. Вместе с T-34 по заснеженному полю галопом неслась кавалерия. Застигнутые в открытом поле, немецкие пехотные дивизии вынуждены были отражать кавалерийскую атаку, «словно в 1870-м году», как записал один офицер.

В штабе Шестой армии никто сильно не обеспокоился. Поступило донесение о том, что XXXXVIII танковый корпус выдвинулся вперед, чтобы ликвидировать прорыв советских войск. Но вмешательство ставки фюрера и противоречивые приказы вызвали путаницу. 22-я танковая дивизия едва в состоянии была двигаться, поскольку электропроводка большинства танков по-прежнему требовала ремонта. Из-за этого контратака генерал-лейтенанта Фердинанда Хейма захлебнулась и окончилась провалом. Гитлер, узнав об этом, потребовал расстрелять Хейма.