Поцелуй после каждой фразы. У меня даже губы заболели.

— Грэй!

Он не дал мне сказать — вновь поцеловал, чтобы затем прошептать:

— Возьми амулет. Иначе… Ронни, я могу просто сорваться однажды…

Я обняла его за шею и, стараясь вложить в свои слова всю силу собственных чувств, проговорила:

— Срывайся.

Он застыл. А я смотрела ему в глаза и осторожно перебирала прядки волос чуть дрожащими пальцами…

Спустя мгновение Грэй поставил меня на землю, оправил чуть задравшееся платье и сказал, не отрывая от меня напряжённого взгляда:

— Лил носила амулет практически с рождения. Но я и с ним всегда знал, что она чувствует. Знал, что она любит меня. А с тобой всё иначе, Ронни. Я всё время боюсь, что ты уйдёшь. Ты ведь любишь его, да?

Я привстала на носочки и, взяв в ладони лицо Грэя, честно ответила:

— Да.

Он помрачнел, даже глаза потухли. А я улыбнулась и продолжила:

— А ты любишь Лил. Так ведь?

Чуть удивлённый кивок.

— И в чём разница между нами?

— Он жив…

Я покачала головой.

— Я спросила, в чём разница между нами, а не «между ними». Так в чём, Грэй?

Он молчал, и я ответила сама:

— Я не возьму амулет не только потому, что ты уже про меня всё понял. Я сама хочу, чтобы ты понимал меня. Чувствовал. Знал, что я с тобой не потому, что кто-то связал меня крепкой верёвкой по рукам и ногам. Я с тобой, потому что это мой выбор. Моя жизнь. Моя судьба.

И прежде чем Грэй вновь поцеловал меня, я успела прошептать:

— Ты тоже мне нужен.

Утром следующего дня я проснулась очень рано. Потянулась и поняла, что прекрасно себя чувствую. Даже накануне у меня ещё иногда появлялась неприятная тяжесть в груди, но теперь всё ушло. И я, скинув ночнушку и размотав повязку на запястьях, шагнула к зеркалу.

Нет, Ари ошиблась — я совсем не похудела. Я была всё таким же пирожком, но… теперь я знала, почему. И больше не желала меняться, поэтому не менялась. Полюбить себя изменённую гораздо проще, разве не так? А я хотела полюбить ту Рональду, какой я всегда была. Я хотела знать, что это возможно.

Закрыв глаза, я вздохнула и улыбнулась. Да, пусть будет так… В конечном счёте, как бы я ни была на тебя обижена, я всегда делала — и делаю до сих пор — всё так, как ты хотел.

Вылезший из-под кровати Элфи, оглушительно зевнув, подошёл и начал лизать мою руку. Я рассмеялась и, присев на корточки, зарылась пальцами в его тёплую и густую шерсть.

— Спасибо за подарок, Дэйн, — прошептала я.

Элфи фыркнул и лизнул меня в щёку.

Сразу после завтрака я отправилась в школу Эллейн. Меня беспокоило то, что делали мы с Дрейком неделю назад. Я опасалась, что зеркальное заклинание и усиливающая его руна «камень» ослабли за неделю и придется начинать всё с начала. Но нет — всё было в порядке. Видимо, в моё отсутствие Дрейк постоянно обновлял заклинание и вливал в руну силу. Несмотря ни на что, этот эльф ответственно относился к работе.

Я выскочила из кареты, свистнула Элфи, чтобы он следовал за мной, и поднялась наверх, в наш рабочий кабинет.

Здесь был только Рат. Когда я вошла, он сидел на диване и, сосредоточенно хмурясь, что-то искал в большой книге. Подняв голову, на короткую секунду замер, а потом расплылся в улыбке.

— Ронни!

Встал с дивана и обнял меня, пока я с удивлением рассматривала его лицо, чуть покрытое щетиной, которая уже начинала формироваться в аккуратную бородку.

— Решил бороду отрастить? — хмыкнула я.

— Ага, а потом буду заплетать ее в ритуальные косички, как у гномов, — засмеялся Ратташ. — На самом деле просто всё забываю побриться… Да и настроения не было ни на что. Я очень волновался за тебя, Эдди и Элли.

Я понимающе кивнула и опустилась на диван.

Через несколько минут Рат принёс мне чашку с ароматным горячим чаем, поставил рядом тарелку с какими-то пирожными, явно на радостях забыв, что оборотни не любят сладкое. Но я не стала ничего говорить, только улыбнулась.

А потом я рассказывала о том, что случилось со мной и Эдди, а Ратташ внимательно слушал, и когда я закончила, сказал:

— Знаешь, а я думал, что больше никогда не увижу никого из вас. Ни тебя, ни Элли, ни Эдвина. Наверное, поэтому и не брился. Все казалось нелепым и смешным. Нам ведь никто ничего не говорил. Доходили только слухи, я отправился к императору, но не застал его. Хорошо, что императрица была на месте и рассказала всё, что знала. Что кто-то пытался убить Эдди, ты спасла его, а Элли — тебя. И что теперь ты выздоравливаешь, а Элли чуть ли не при смерти.

Я вздрогнула.

Нет, я, конечно, предполагала, что моё «оживление» далось ей непросто, но не настолько же…

— Мы тут едва не свихнулись. Дрейк вёл себя хуже всех, но не он один нервничал. Меня не принимал император, к Эллейн не пускали… Был момент, когда я решил, что она действительно умерла.

Ратташ резко встал с дивана и подошёл к окну. Прислонился к подоконнику, скрестил руки на груди и продолжил говорить.

— Она ведь не рассказывала тебе об этом, да? И не расскажет. Элли всегда была такой. Впрочем, вы с ней похожи. Ты тоже не очень-то задираешь нос от мыслей о том, что спасла Эдди, да и Грэя, по правде говоря. Ему повезло с вами обеими. — Ратташ вздохнул и усмехнулся. — Я абсолютно не такой… Если бы рядом с Эдди в тот момент оказался я, то не стал бы даже пытаться сделать то, что сделала ты. И уж тем более — то, что сделала Эллейн. Я слишком сильно боюсь умереть… всегда боялся.

А я в тот момент и не думала о смерти. У меня не было времени на подобные мысли. Наверное, в этом и есть причина моей так называемой храбрости — отсутствие времени.

— Я хотел тебе рассказать… Грэй, Лил, Дрейк и его старший брат Мирей — мои лучшие друзья — все они жили в императорском замке с рождения. И только я появился здесь, когда мне было восемь. Ранее мы с отцом жили на севере, мама моя умерла, едва мне исполнилось три года, и отец с тех пор начал пропадать на работе. Он был тогда ещё Младшим лордом, и переехал в столицу, дабы получить звание Старшего лорда и работу во дворце. Он её и получил, став одним из императорских советников. Но я был здесь несчастен поначалу. Я рос угрюмым и замкнутым, и вдруг — переезд, огромный замок, куча слуг и их детей, с которыми я никак не мог сойтись. Таким меня и встретила однажды Элли. Именно она познакомила меня с Интамаром и остальными. Именно она занималась со мной магией и в конце концов избавила от этой угрюмой замкнутости. Она всегда понимала меня лучше всех, особенно лучше отца. Но по-другому и быть не могло, ведь Элли тоже выросла без матери.

— Без?.. — я удивилась. Мне всегда казалось, что у герцогини была очень хорошая семья.