Он наклонил голову, проведя губами по переносице, когда его рот приблизился к моему уху.

— Я буду называть тебя так, как тебе нравится, если только ты будешь называть меня своим.

Я издала короткий смешок и почувствовала улыбку Кастила на своей щеке. Он успешно оттащил меня от края панической пропасти.

Ривер издал рвотный звук.

— Он что, серьезно это сказал?

— К сожалению, — пробормотал Киеран.

Не обращая на них внимания, я сжала в кулак рубашку Кастила.

— Ты знал?

— Я только сейчас догадался. Некоторые вещи, которые говорили Избет и Миллисента… они были лишены смысла. Или я не мог сразу вспомнить.

Отступив назад, я уставилась на него.

— Например?

Его взгляд искал мой.

— Например, когда обе говорили о планах Избет переделать царства. А когда они дали мне кровь, она сказала… — В его золотистые глаза закрались тени. Он ненадолго закрыл их, а затем посмотрел на Ривера. — Одного я не понимаю. Почему она Первородная, а не Малек или Айрес? — спросил он, запустив руку мне под волосы и погладив по затылку. — И как она стала Первородной, рожденной из смертной плоти?

Ривер замолчал, отложив в сторону недоеденное печенье.

— Это то, на что я не могу ответить.

— Не можешь или не хочешь? — заявил Кастил, его глаза стали золотыми драгоценными камнями.

Ривер уставился на Кастила, затем его взгляд переместился на меня.

— Не могу. Ты — первая Первородная, родившаяся после Первородной Жизни. Я не знаю почему. Только Первородная Жизни может ответить на этот вопрос.

Что ж, маловероятно, что в ближайшее время мы сможем отправиться в Илизеум, чтобы попытаться выяснить это.

— Но еще важнее то, почему Кровавая Королева верит, что она уничтожит царства. — Ривер посмотрел на Малика.

— Она этого не сделает, — без колебаний и сомнений заявил Кастил. — Кровавая Королева настолько поглощена местью, что убедила себя в том, что может использовать Поппи.

— Да, я тоже так думал. Вначале, — добавил Малик. — Но потом я узнал, что Избет была не единственной, кто верил, что последний Избранный пробудится как Предвестник, несущий смерть и разрушение.

— Чушь собачья, — прорычал Кастил, продолжая нежно водить большим пальцем. — Пророчество — полная чушь.

— Не тогда, когда его произносит бог, — отрезал Ривер. — Не тогда, когда его озвучивает богиня Пенеллаф, которая тесно связана с судьбами.

Малик посмотрел на меня.

— Избет назвала тебя в честь богини, которая предупреждала о тебе, не случайно. Она сделала это, думая, что это принесет ей удачу с Эрае.

На мгновение, на секунду, через меня пронесся смерч чистой паники, всколыхнувший эфир в моей груди. Если бы я полностью стала Первородной, я была бы достаточно могущественна, чтобы сделать то, о чем говорилось в пророчестве. Мой взгляд метнулся к Киерану, и он понял, куда ушли мои мысли. Он тоже думал о том, о чем я его попросила. Киеран укоризненно покачал головой.

Я начала делать шаг назад… куда, я не знала. Но я напомнила себе, что я не просто побочный продукт мести Избет.

Я… я не была орудием Избет. Ее оружием. Я была самой собой.

Мои мысли… мои идеалы, выбор и убеждения, не были предопределены и не управлялись никем, кроме меня. Вдох за вдохом паника ослабевала.

— Что бы ни говорило пророчество, у меня есть свобода воли. Я контролирую свои действия. Я бы не сделала ничего подобного, — сказала я ему, и шепот поднялся из холодного места глубоко в моей груди. Я отчаянно игнорировала его. — Я не буду участвовать в том, что, по мнению Избет, я сделаю.

— Но ты уже участвовала, — возразил Малик, и по коже пробежал холодок, когда эти слова эхом отозвались в голосе Избет. — Ты родилась. Твоя кровь пролилась, и ты вознеслась. После этого Вознесения ты возродилась — родилась из плоти и огня Первородных. Ты пробудилась. — Он покачал головой. — Возможно, ты права. Возможно, твой выбор — твоя свободная воля, больше, чем пророчество. Чем судьбы и то, во что верит Избет. Черт, в это верила Коралина. Она была уверена, что ты принесешь перемены, но не так, как хотела Избет.

Мое тело вспыхнуло жаром, а затем холодом.

— Ты знал мою мать? — Как только я это сказала, то поняла, что, конечно же, он знал ее. Он должен был быть в Вэйфере, когда она служила Прислужницей.

— Да. — Его взгляд опустился, а рот сжался от напряжения. — Она верила, что, если бы тебе дали шанс… если бы тебя вырастили вдали от Избет и Вознесенных, ты бы не стала Предвестником, который уничтожит царства.

Воспоминание о той ночи вызвало во мне дрожь.

— Это должно произойти, — сказал безликий человек. — Ты знаешь, что случится.

— Она всего лишь ребенок…

— И она станет концом всего.

— Или она будет их концом. Началом…

Я отступила назад, мое сердце колотилось.

— Началом новой эры, — прошептала я, закончив то, что сказала Коралина…

Малик смотрел на меня, и желудок скрутило от тошноты.

Рука Кастила обхватила мою талию, и он прижался ко мне сзади.

— Поппи? — Он опустил свою голову к моей. — В чем дело?

Моя кожа металась от жара к холоду, когда я смотрела на брата Кастила, но не видела его. Я видела человека с тенью на лице. Замаскированную фигуру.

Темного.

— Поппи. — Беспокойство Кастила излучалось волнами, когда он переместился и встал рядом со мной.

Кислый стыд сковал мое горло, когда Малик грубо сказал, низким голосом:

— Ты помнишь.

Этот голос.

Его голос.

— Нет, — прошептала я, меня захлестнуло неверие.

Малик ничего не сказал.

— Что, черт возьми, происходит? — потребовал Кастил, его рука обхватила меня крепче, когда мой желудок сжался. Я начала сгибаться, заставляя себя сглотнуть поднявшуюся желчь.

— Я был сломлен, — сказал Малик Кастилу. — Ты был прав. То, что они сделали с Прелой, сломило меня. Но я никогда не был предан этой суке. Никогда.

Кастил напрягся при этом имени.

— Прела? — прошептала я.

— Его связанный вольвен, — прорычал Киеран.

О, боги…

— Не после того, что она сделала с тобой. Не после того, что Джалара сделал с Прелой. Не после того, что она заставила меня сделать с Мил… — Он резко вдохнул и застыл, когда сырая, удушающая боль пронзила мою кожу. Такая печаль, которая пробирала до костей и причиняла больше боли, чем любая рана. И она была настолько сильной, что я едва почувствовала удивление Кастила и Киерана. Оно потерялось в ледяной агонии. — Я хотел убить Избет. Боги знают, что я пытался, прежде чем понял, что она собой представляет. Я бы и дальше пытался, Кас, но это пророчество. — Его ноздри раздувались, когда он