– Сейчас, черт возьми, идем.

В носу свербило. Танни поглядел на ветки, на черные листья и яркие щели света между ними, на блестящие бусины влаги. Ресницы затрепетали, смаргивая слезы. Танни вышел вперед к самой кромке деревьев, пытаясь сглотнуть тупую боль за грудиной, а по бокам от него выстраивались в ряд люди. Сзади встали Желток с Уортом, последние из его стайки рекрутов; оба бледные, тревожно озирают воду и стену за ней. Они стояли лицом к…

– Вперед! – взревел Форест.

Танни, не чуя под собой ног, рванулся из-под деревьев вниз по длинному склону, петляя меж старых пней, скача от одного к другому. Сзади с криком бежали люди, но оглядываться недосуг: он высоко держал штандарт, упруго рвущийся из рук под тугим напором ветра. Напряжены ладони, руки, плечи.

Он кинулся в ручей, поднял фонтан брызг, добрел по медленной воде до середины, где глубины было от силы по бедра. Здесь он обернулся, размахивая штандартом с сияющим золотым солнцем.

– А ну вперед, чертяки! – крикнул он толпе бегущих. – Давай, Первый! Пошел, пошел!

Краем глаза он различил, как в воздухе что-то мелькнуло.

– В меня попало! – жалобно вскрикнул посреди ручья Уорт.

Покачнулся и схватился за нагрудник. Шлем съехал набок.

– Птичьим говном, дурень!

Танни, удерживая штандарт одной рукой, другой подхватил рекрута под мышку и проволок его несколько шагов, пока тот не восстановил равновесие, и припустил дальше.

Он выбрался на замшелый берег, свободной рукой цепляясь за корни; прежде чем вылезти на козырек дерна, пришлось поелозить по береговому откосу мокрыми башмаками. Танни снова обернулся, слыша в шлеме только громовые отзвуки собственного дыхания. Весь полк, вернее, оставшиеся несколько сотен, дружно стекали вниз по склону и ломились следом через ручей в искристых фонтанах брызг.

Он высоко вскинул реющий штандарт, с бессмысленным воплем вынул меч и побежал с хищно оскаленной миной в сторону стены, навстречу торчащим оттуда копьям. В два-три прыжка Танни вскочил на каменную кладку и с безумным воем рубанул сплеча по торчащим пикам неприятеля…

Которого не было.

То есть ни души. Лишь старые древки прислонены к стене, да колышется под ветром влажный ячмень. А в остальном тишина-покой, безлюдье да поросшие лесом холмы вдали к северу и примерно то же к югу.

А драться не с кем.

Хотя битва здесь, несомненно, была, да еще какая. Справа ячмень весь как есть примят, а перемолотая в грязь земля за стеной усеяна человеческими и лошадиными трупами, этим безобразным мусором победы и поражения.

Но теперь битва закончена.

Танни прищурился. На севере и востоке через поля продвигались фигуры; в лучах света, пробивающегося в прорехи туч, поблескивали доспехи. Видно, северяне. А поскольку никто их не преследовал, то отходили они своим темпом и на своих условиях.

– Йя! – взвизгнул, заскакивая на стенку, Желток кличем столь грозным, что едва бы всполошилась и курица. – Йя!

Он махал мечом во все стороны.

– Йя?

– Йя. Видишь, нет никого, – сказал Танни, опуская клинок.

– Здесь никого нет? – растерянно переспросил Уорт, поправляя шлем.

Танни сидел на стене, штандарт держа между коленей.

– Только вот он.

Невдалеке из земли торчало пугало – вместо рук палки, к палкам примотаны копья, а на голову из мешковины водружен надраенный шлем.

– Думаю, полка в нынешнем составе сладить с ним хватит.

Надо же, какое пошлое плутовство. Танни и сам сколько раз подобные шутки откалывал, хотя по большей части над своими командирами, а не над врагом.

Солдаты прибывали к стене все бо́льшим числом – промокшие до нитки, усталые. Один подошел к пугалу и картинно вытянул меч:

– Именем его величества, призываю тебя сложить оружие!

Кто-то расхохотался, но смех утих с появлением на каменной кладке полковника Валлимира с гневным лицом, а рядом с ним сержанта Фореста.

Справа сквозь провал в стене неожиданно ворвался всадник. Провал, вокруг которого наверняка шла жестокая битва. Битва, в которой они могли бы знаменовать славный поворот. Всадник натянул поводья. Лошадь под ним тяжело поводила боками; сам он тоже запыхался. Оба были забрызганы грязью от заполошной скачки.

– Генерал Миттерик здесь? – выдохнул верховой.

– Боюсь, что нет, – сказал Танни.

– А где он, не знаешь?

– Боюсь, что нет, – повторил Танни.

– А в чем дело? – строго спросил Валлимир.

Соскакивая со стены, он запутался в ножнах и чуть не упал вниз лицом.

Верховой бойко отсалютовал.

– Господин полковник, лорд-маршал Крой приказывает немедленно прекратить все боевые действия! – Он улыбнулся, сверкнув белизной зубов на грязном лице. – У нас с северянами заключен мир!

И, грациозно развернув коня, мимо пары заляпанных истрепанных флагов, уныло свисающих с наклоненных шестов, поскакал на юг, в сторону шагающей по изуродованному полю шеренги Союза.

– Мир? – недоуменно бормотнул Желток, промокший и дрожащий.

– Мир, – буркнул Уорт, ногтем соскребая с нагрудника птичье дерьмо.

– Чтоб вас! – рявкнул Валлимир, бросая наземь меч.

Танни, приподняв брови, воткнул меч острием в землю. Не сказать, чтобы он на все сто разделял чувства Валлимира, но, надо признаться, и у него мелькнула толика разочарования от того, как все обернулось.

– Но ведь это же война, красотуля, – сказал он сам себе.

И стал сворачивать в рулон штандарт Первого его величества полка, бережно разглаживая на полотнище морщинки, как, должно быть, женщина убирает свадебную фату по окончании торжества.

– Вот это действительно был выход так выход, со знаменем-то. А, капрал?

В паре шагов, упершись в стену ногой, с ухмылкой на изборожденном шрамами лице стоял Форест.

– Впереди всех, во главе, в месте наивысшей опасности и славы. «Вперед!» – воскликнул смельчак капрал Танни, швыряя свою отвагу прямо в зубы врагу! Правда, врага, как выяснилось, не было, но все равно я пребывал во всегдашней уверенности, что ты выдюжишь. Тебе всегда это удается. Ты ж просто-таки не можешь без вывертов, а? Капрал Танни, первый герой Первого полка!

– Да пошел ты, Форест.

Танни принялся запихивать штандарт обратно в чехол. А сам нет-нет да поглядывал, как через залитые солнцем поля торопливо уходили последние северяне.

Удача. У кого-то она есть. У кого-то нет. Поспешая по ячменю за своими людьми, Кальдер – усталый и грязный, но вполне живой, – не мог не делать вывод, что у него она есть. Именем мертвых, она ему сопутствует. В самом деле, чем, как не безумной удачей можно назвать сумасшедшее решение Миттерика атаковать, не проверив характер местности и не дождавшись рассвета, из-за чего он обрек свою конницу на гибель? А разве не удача, что изо всех людей не кто иной, как Бродд Тенвейз, самый худший из многих его врагов, взял и протянул ему руку помощи, спас ему жизнь? Дождь и тот выступил на его стороне, хлестнув в самый нужный момент, чтобы смешать пехоту Союза и обратить для нее вожделенный кусок поля в кошмарное болото.