С. Кара-Мурза: «Нет сомнений и в том, что на геополитические представления советского руководства (и, думаю, самого И.В. Сталина) повлияли труды, созданные в эмиграции в русле культурно-научного направления, называемого евразийством.

Это было развитие концепции России-СССР в рамках цивилизационного подхода» (49). Речь идет о том, что само развитие СССР вне концепции «мировой революции» диктовало руководству страны необходимость опоры не на космополитические идеалы, а на необходимость освоения восточного и северного экономического пространства собственной страны, опоры на собственные неисчерпаемые ресурсы и, как следствие, возрождения национальной идеологии, явные признаки чего мы наблюдаем с середины 1930-х годов. Однако послевоенные геополитические реалии требовали непосредственного участия СССР в экономической и политической жизни Европы, а значит – выходом из двух десятилетий изоляционизма.

В те годы ещё существовали иллюзии, будто вчерашних немецких сателлитов, вроде венгров, или исторических недругов, вроде поляков, можно перевоспитать, втянуть в социализм. Как следствие – народы, попавшие в сферу влияния СССР, необходимо неустанно контролировать, а значит – готовить их профессиональные кадры, обучать специалистов для новоявленных коммунистических царьков. В СССР появились студенты «из стран народной демократии». Страна все глубже втягивалась в роль мирового лидера, а значит – вынуждена всё больше изучать, проникаться опытом Запада и его духом, что противоречило изоляционистской концепции 1930-х годов. Развилось острое противоречие между условно «евразийским» и «западным» векторами внешней политики метрополии, что, в конечном итоге, разорвало мировой социалистический лагерь на лоскутки.

Запад манил и дразнил, но оставался недоступен. «Холодная война» началась по-настоящему в 1946–1947 годах, когда исчезли иллюзии насчет советского послевоенного сотрудничества с Западом. Союзнические отношения во время войны с Англией и Америкой обернулись всемирной конфронтацией. Советы интенсивно укрепляли свои политические позиции в странах Восточной Европы, возрастала также напряженность в Италии и Франции, где коммунисты вели ожесточенную политическую борьбу за власть, все более интенсивной становилась гражданская война в Китае. Одновременно с наступлением «холодной войны» надежды Москвы на получение европейских и американских капиталов для восстановления разрушенной вражеским нашествием экономики развеялись, как дым.

Ранее Сталин рассчитывал получить от Запада до 10 миллиардов долларов на возрождение отечественной промышленности и в качестве предмета для торга предлагал создание еврейской автономии в Крыму на базе существовавших там до войны трех национальных еврейских районов. По его мысли, влиятельные еврейские круги Запада могли поддержать сей проект и финансово обеспечить не только непосредственно связанные с ним траты, но и взять на себя часть расходов по восстановлению экономики европейской части СССР. П. Судоплатов: «С этой целью Михоэлсу и Феферу, нашему проверенному агенту, было поручено прозондировать реакцию влиятельных зарубежных сионистских организаций на создание еврейской республики в Крыму. Эта задача специального разведывательного зондажа – установление под руководством нашей резидентуры в США контактов с американским сионистским движением в 1943–1944 годах – была успешно выполнена. По предложению Молотова руководство ЕАК подготовило письмо, адресованное Сталину, с предложением создать в Крыму еврейскую республику…» (50).

Все эти проекты еще аукнутся Молотову, когда гениальный вождь и учитель обмишурился с приручением Израиля и начнет искать крайних. Из речи Сталина на пленуме ЦК КПСС 16 октября 1952: «Чего стоит предложение Молотова передать Крым евреям? Это грубая политическая ошибка товарища Молотова… На каком основании товарищ Молотов высказал такое предположение? У нас есть еврейская автономия. Разве этого недостаточно? Пусть развивается эта республика. А товарищу Молотову не следует быть адвокатом незаконных еврейских претензий на наш Советский Крым… Товарищ Молотов так сильно уважает свою супругу, что не успеем мы принять решение Политбюро по тому или иному важному политическому вопросу, как это быстро становится известно товарищу Жемчужиной… Ясно, что такое поведение члена Политбюро недопустимо» (51). Таким образом, тугой узел кремлевских интриг, где сплелись воедино борьба между вождями, необходимость изыскания финансов для скорейшего восстановления экономики, острое соперничество между сверхдержавами, обернулось вдобавок всплеском антисемитских настроений в обществе.

Это было особенно печально, ибо именно И. Сталин выступил в качестве «крестного отца» государства Израиль. Сталин небезосновательно считал, что именно Советский Союз спас миллионы евреев от неминуемой гибели в годы войны. Советский Союз 18 мая 1948 года первым признал еврейское государство де-юре. Тогда, по случаю приезда советских дипломатов, около двух тысяч человек собралось в здании одного из самых больших кинотеатров Тель-Авива «Эстер», на улице стояло еще около пяти тысяч человек, которые слушали трансляцию всех выступлений. Над столом президиума повесили большой портрет Сталина и лозунг «Да здравствует дружба между государством Израиль и СССР!». Хор рабочей молодежи исполнил еврейский гимн, затем гимн Советского Союза. «Интернационал» пел уже весь зал. Затем хор исполнил «Марш артиллеристов», «Песнь о Буденном», «Вставай, страна огромная». Довольно распространенная израильская фамилия Пелед означает в переводе с иврита «Сталин».

Во время войны с арабами по личному распоряжению Сталина в конце 1947 года в Палестину начали поступать первые партии стрелкового оружия. Оружие палестинские евреи получали главным образом через Чехословакию. Четверть века спустя, в 1973 году, премьер-министр Израиля Голда Меир писала: «Как бы радикально ни изменилось советское отношение к нам за последующие двадцать пять лет, я не могу забыть картину, которая представлялась мне тогда. Кто знает, устояли бы мы, если бы не оружие и боеприпасы, которые мы смогли закупить в Чехословакии»? (52) В Румынии и Болгарии советские специалисты готовили офицерские кадры для Армии обороны Израиля. Основным языком «межнационального общения» в израильской армии был русский. Казалось, евреи должны быть благодарны Сталину и не ставить ему палки в колеса, не вести линию вразрез политике Москвы.

Однако израильское руководство быстро и радикально переориентировало политику своей страны на тесное сотрудничество с Соединенными Штатами. Почему? Руководство молодого государства во главе с Бен-Гурионом, имея пред глазами пример Восточной Европы, с момента провозглашения Израиля опасалось коммунистического переворота. Действительно, такие попытки предпринимались, и они жестоко пресекались израильскими властями. Это и расстрел на рейде Тель-Авива десантного судна «Алталена», названного позже «израильским крейсером «Аврора», и восстание моряков в Хайфе, которые считали себя последователями дела матросов броненосца «Потемкин», и некоторые другие инциденты, участники которых не скрывали своих целей – установление в Израиле Советской власти по сталинскому образцу. Буржуазное правительство Израиля отвернулось от СССР и сделало выбор в пользу богатой, насыщенной еврейскими капиталами Америки.

Сталин почувствовал себя обманутым. По сути, так оно и было. Бешенство диктатора нашло выход в переформатировании уже начавшейся кампании против «космополитов»[147] в преимущественно антиеврейское русло. Но главная проблема так и не была решена – денег на восстановление экономики СССР катастрофически не хватало.