Дорис взяла трубку, держа ее обеими руками у самого лица, и нерешительно прошептала:

— Папа?

Через сотни миль это слово, произнесенное шепотом, прозвучало ясно и отчетливо, словно звон церковного колокола. Ему пришлось сделать три глубоких вдоха, прежде чем он смог ответить, и его ответ походил на рыдание.

— Дор?

— Да. Папа, я так виновата перед тобой.

— С тобой все в порядке, бэби?

— Да, папа, со мной все в полном порядке. — И каким невероятным ни казалось это заявление, оно не было ложью.

— Где ты сейчас?

— Подожди минутку. — И в трубке послышался другой голос:

— Мистер Браун, это говорит доктор Розен.

— Но она у вас?

— Да, мистер Браун, ваша дочь здесь. Мы лечили ее в течение недели. Она все еще больна, но выздоравливает. Вы меня понимаете? Она выздоравливает.

Он схватился за грудь. Его сердце превратилось в стальной кулак, воздух вырывался из его груди болезненными вздохами, и врач мог бы принять их за что-то другое, а не то, что они означали.

— Но она в порядке? — В его голосе звучала тревога.

— Скоро она полностью выздоровеет, — заверила его Сара. — В этом можно не сомневаться, мистер Браун. Прошу вас, положитесь на меня, ладно?

— Господи, Боже милосердный! Где, где вы сейчас?

— Мистер Браун, пока еще ее нельзя видеть. Мы привезем ее к вам, как только она полностью оправится. Я не была уверена, что нужно звонить вам до того, как вы сможете встретиться со своей дочерью лицом к лицу, но.., но мы просто не могли не сообщить вам о ней. Надеюсь, вы меня понимаете.

Саре пришлось подождать пару минут, прежде чем она услышала что-то внятное, но звуки, доносящиеся из телефонной трубки, глубоко тронули ее. Протянув руки в глубокую могилу, она спасла две жизни.

— Она действительно выздоровеет?

— Ей пришлось многое пережить, мистер Браун, но я обещаю вам, что с нею все будет в полном порядке. Видите ли, я хороший врач, ясно? Я не сказала бы этого, если бы не была уверена в благополучном исходе.

— Умоляю вас, умоляю, позвольте мне поговорить с ней снова. Прошу вас!

Сара передала девушке телефонную трубку, и скоро по лицам всех четверых текли слезы. Врач с медсестрой даже обнялись, радуясь своей победе над жестокостью мира.

* * *

Боб Риттер поставил свой автомобиль на Уэст-Экзекьютив-драйв — бывшей улице, закрытой теперь для транспорта, которая отделяла Белый дом от здания, где размещались административные службы аппарата. Он направился к этому зданию — одному из самых безобразных в Вашингтоне, что уже само по себе являлось немалым достижением, — где раньше размещались исполнительные департаменты правительства — министерство иностранных дел, военное министерство и министерство военно-морского флота. В нем находилась также комната Индейского договора, предназначенная для того, чтобы внушить благоговение наивным посетителям, потрясти их показным великолепием викторианской архитектуры и величием правительства, построившего этот гигантский «типи». Шаги Риттера эхом отдавались по мраморному полу широких коридоров, пока он искал нужный ему кабинет. Он нашел его на втором этаже — кабинет Роберта Макензи, специального помощника президента по проблемам национальной безопасности. Как ни странно, но приставка «специальный» делала его вторым по старшинству помощником президента в этой области. Кабинет самого советника по национальной безопасности находился в угловом помещении Западного крыла Белого дома. Те, кто подчинялся ему, имели свои кабинеты в других местах, и хотя расстояние от резиденции президента отражало влияние того , или иного чиновника, оно не отражало высоту занимаемого положения. У Макензи имелся штат собственных сотрудников, что напоминало ему о его важности, подлинной или иллюзорной. Вообще-то он был неплохим человеком, даже неглупым, подумал Риттер, однако это не мешало Макензи завидовать его положению — в иные времена он был бы клерком, дававшим советы канцлеру, который, в свою очередь, давал советы королю. Вот только сегодня клерку было необходимо иметь исполнительного секретаря.

— Привет, Боб. Как дела в Лэнгли? — спросил Макензи в присутствии своих секретарей и помощников, чтобы никто из них не упустил, что он встречается с новой восходящей звездой ЦРУ и потому сам обладает немалым влиянием — не ко всякому приезжают столь высокопоставленные чиновники.

— Как всегда. — Риттер улыбнулся в ответ. Давай приниматься за дело, подумал он, хватит болтать.

— Улицы забиты автомобилями? — спросил Макензи, давая понять Риттеру, что тот едва не опоздал на встречу.

— Да, что-то случилось на шоссе Джорджа Вашингтона. — Риттер сделал жест в сторону кабинета специального помощника. Макензи кивнул.

— Уолли, нам понадобится кто-то для ведения записей.

— Иду, сэр. — Его исполнительный помощник встал из-за стола, захватив с собой блокнот.

— Боб, это Уолли Хикс. По-моему, вы еще не встречались.

— Рад познакомиться, сэр. — Хикс протянул руку. Риттер пожал ее, поняв, что перед ним еще один восторженный сотрудник Белого дома. Произношение жителя Новой Англии, умное и выразительное лицо, вежливый — короче говоря, все, чего можно ожидать от таких молодых людей. Минуту спустя они сидели в кабинете Макензи. Наружная и внутренняя двери были плотно закрыты, прижатые к стальным рамам, придававшим зданию административных служб конструкционную прочность линейного корабля. Хикс поспешно сходил за кофе, он напоминал пажа при дворе какого-то средневекового короля, что в точности соответствовало состоянию дел в самой могучей демократической стране мира.

— Итак, что привело тебя к нам. Боб? — спросил Макензи из-за своего стола. Хикс открыл блокнот и принялся записывать каждое сказанное слово.

— Роджер, у нас во Вьетнаме появилась поистине уникальная возможность. — Слушатели широко открыли глаза и навострили уши.

— И что же это за возможность?

— Нам удалось опознать специальный концентрационный лагерь к юго-западу от Хайфона, — начал Риттер и вкратце описал, что им было известно и что они подозревали.

Макензи внимательно слушал сотрудника ЦРУ. Напыщенный и полный самомнения, бывший банкир, только недавно назначенный на пост специального помощника президента, в прошлом он служил летчиком, во вторую мировую войну летал на Б-24 и даже принимал участие в эффектном, хотя и закончившемся неудачей, налете на Плоешти. Патриот с массой недостатков, подумал Риттер. Он решил сконцентрироваться на первом, стараясь не обращать внимания на последнее.

— Покажи изображения, — произнес через несколько минут Макензи, пользуясь современным авиационным слэнгом вместо обычного «аэрофотоснимки».

Риттер вынул из кейса папку с фотографиями и положил на стол. Макензи открыл ее и достал из ящика увеличительное стекло.