— Мистер Ёсису и я.

Президент был ошеломлен. Это означало пригласить организованную преступность участвовать в руководстве страной на самых высших должностях.

— То, что вы требуете, мистер Цубои, абсолютно немыслимо. Американский народ никогда не потерпит, чтобы его превращали в экономических рабов иностранцев.

— Они жестоко поплатятся, если вы проигнорируете мои условия. С другой стороны, если у нас будет возможность участвовать в принятии решений на уровне американского правительства и делового сообщества, вся ваша экономика разительно изменится к лучшему и обеспечит более высокие жизненные стандарты для ваших граждан.

Президент сжал зубы.

— При вашей монополии прибыли японских компаний и цены на японские товары взлетят до небес.

— У вас также снизится безработица и уменьшится национальный долг, — продолжал Цубои, словно президент был совершенно бессилен изменить ход событий.

— Не в моей власти давать обещания, которые не будут поддержаны Конгрессом, — сказал президент. Его гнев улегся, и теперь он лихорадочно искал способ провести противника и одержать верх. Он опустил глаза вниз, притворяясь окончательно сбитым с толку. — Вы же знаете, как делаются дела в Вашингтоне, мистер Цубои. Вам известно, как работает наше правительство.

— Я полностью осознаю пределы ваших властных полномочий. Но многое вы можете сделать, не испрашивая на это одобрения законодателей.

— Прошу простить меня, мне нужно некоторое время, чтобы переварить ваши несоразмерные требования, — Президент помолчал, чтобы собраться с мыслями. Ему нельзя сейчас лгать и делать вид. что он готов принять все наглые требования Цубои. Это было бы слишком очевидным признаком двойной игры с целью потянуть время. Ему следует вести себя грубо и выглядеть раздраженным Он поднял глаза и уставился прямо в лицо Цубои. — Я не могу в здравом уме согласиться на то, что выглядит как условия безоговорочной капитуляции.

— Это намного лучшие условия, чем вы нам предлагали в сорок пятом году.

— Наша оккупация была куда милостивей и доброжелательней, чем ваш народ имел какие-либо основания рассчитывать, — сказал президент, впиваясь ногтями в подлокотники.

— Я обратился к вам не для того, чтобы обсуждать исторические различия, — грубо заявил Цубои. — Вы слышали наши условия и предупреждены о последствиях их невыполнения. Нерешительность или промедление с вашей стороны не отсрочат трагического исхода.

В глазах Цубои не было ни малейшего признака того, что он блефует. Президент хорошо осознавал, какая угроза нависла над страной, еще более ужасная от того, что автомобили были спрятаны в густонаселенных крупных городах, и маньяки-самоубийцы ждали лишь сигнала, чтобы взорвать их.

— Ваши вымогательские требования оставляют не слишком много места для торговли.

— Ни малейшего, — ответил Цубои безапелляционным тоном.

— Я же не могу просто щелкнуть пальцами и сотворить чудо сотрудничества с политической оппозицией, — сказал президент, притворяясь раздраженным. — Вам чертовски хорошо известно, что я не могу диктовать Конгрессу. Сенатор Диас и член Конгресса Смит имеют большое влияние в обеих палатах, и они уже вдохновляют своих коллег-законодателей дать вам самый резкий отпор.

Цубои безразлично пожал плечами.

— Я вполне понимаю, что колеса вашей государственной машины увязли в болоте эмоций, господин президент. И ваши избранные члены представительных органов голосуют в соответствии с партийными установками, пренебрегая заботой о благе страны. Но они будут вынуждены примириться с неизбежным, когда вы сообщите им, что два заминированных автомобиля разъезжают в настоящий момент по улицам Вашингтона.

Скверно. Мяч опять был на президентской стороне корта. Ему пришлось сделать над собой титаническое усилие, чтобы остаться невозмутимым и продемонстрировать нотки раздражения.

— Мне понадобится время.

— У вас оно будет. До трех часов пополудни сегодня, по вашингтонскому времени, когда вы должны появиться на национальном телевидении с вашими помощниками и лидерами Конгресса, стоящими рядом и демонстрирующими поддержку, пока вы будете объявлять о новых соглашениях о сотрудничестве между Японией и Соединенными Штатами.

— Вы слишком многого просите.

— Именно так все должно произойти, — сказал Цубои. — И еще одна вещь, господин президент. На любой признак нападения на остров Сосеки мы немедленно ответим взрывом заминированных автомобилей. Я ясно изложил свои намерения?

— Кристально ясно.

— Тогда доброго утра. Я с нетерпением жду вашего выступления по телевидению сегодня во второй половине дня.

Изображение Цубои быстро расплылось и исчезло.

Президент посмотрел на часы на стене. Девять часов. Осталось только шесть. Тот же срок, за который, согласно плану Джордана, Питт должен подорвать старую атомную бомбу и вызвать подводное землетрясение и цунами.

— О Боже, — прошептал он в пустой комнате, — что, если все пойдет не так?

«Большой Бен» пересекал бескрайнюю подводную равнину со скоростью пятнадцать километров в час. Это была чуть ли не космическая скорость для огромного транспортного средства, движущегося под водой по донному илу. Огромное облако взвешенных частиц взвивалось вихрем за ним, поднимаясь, как огромный цветок, ввысь, в непроницаемый мрак, прежде чем рассеяться и медленно осесть на дно.

Питт внимательно следил за картинкой на обзорном экране, подключенном к лазерно-сонарному устройству, просвечивающему дно перед машиной и представляющего разрез в виде трехмерного изображения рельефа поверхности и подстилающих пластов. Подводная пустыня была довольно однообразной, лишь однажды ему пришлось объезжать узкую, но глубокую расселину, но в основном ему удавалось отдохнуть и немного расслабиться.

Ровно через сорок семь минут после того, как он отцепил парашюты и привел «Большого Бена» в движение, на экране появились четкие очертания «Би-29», понемногу заполнившие весь экран. Координаты цели, переданные со спутника «Пирамидер» и введенные в навигационный компьютер вездехода, позволили ему выйти прямо на цель.

Питт находился теперь достаточно близко, чтобы обломки самолета оказались в зоне досягаемости прожекторов вездехода. Он сбавил скорость и объехал вокруг печальных обломков. Самолет выглядел как выброшенная сломанная игрушка на дне прудика на задворках дома. Питт смотрел на него с чувством восторга, которое испытывают ныряльщики, впервые приблизившись к изделию человеческих рук на морском дне. Быть первым, кто увидит, первым, кто прикоснется к утонувшему автомобилю, пропавшему самолету или обломкам кораблекрушения, — это внушающее страх и меланхолию переживание, знакомое, кроме них, разве что тем, кто осмеливается разгуливать после полуночи по дому, где водятся привидения.

Бомбардировщик «Демоны Деннингса» погрузился в ил чуть больше, чем на метр. Одного двигателя не хватало, и правое колесо было отогнуто назад и задрано вверх, словно гротескная рука, тянувшаяся к поверхности. Лопасти трех оставшихся пропеллеров отогнулись назад при ударе о воду, как поникшие лепестки увядающего цветка.