Джейми Фрэзер оглядел стопки книг в витрине типографии – «Владелец Ф. Фрэзер», – и на мгновение его охватило чувство гордости за Фергуса: хоть и небольшое, заведение явно приносило доход. Впрочем, время поджимало, и он толкнул дверь.

Звякнул колокольчик, и из-за прилавка выскочил Жермен, словно перемазанный чернилами чертик из коробочки. Завидев деда и дядю Йена, мальчик испустил радостный вопль.

– Grandpère, Grandpère![57] – закричал он, вынырнул из-за прилавка и восторженно обнял Джейми. Мальчик подрос: макушка уже доходит до ребер деда. Джейми легонько взъерошил светлые волосы и велел Жермену позвать отца.

Впрочем, в этом не было необходимости: на крик выбежала вся семья. Воцарилась общая суматоха: радостные восклицания, ахи, визги; словом, родственники вели себя «как стая голодных волков», по выражению Йена; у него на плечах уже сидел Анри-Кристиан, вцепившись в волосы.

– Что случилось, милорд? Почему вы здесь? – Фергус вытащил Джейми из общей свалки и отвел в сторонку, в альков, где хранили самые дорогие книги – и те, что не годились для широкой публики.

По выражению лица Фергуса Джейми понял, что кое-какие новости с гор до них дошли, и хотя тот удивлен визиту, но не слишком, и удовольствие от встречи перекрывает некоторую обеспокоенность. Джейми вкратце объяснил суть дела, запинаясь от спешки и усталости, – одна из лошадей сдала за сорок миль от города, другую найти не смогли, поэтому пришлось идти две ночи и целый день, сменяя друг друга по очереди – один верхом, второй трусит рядом, цепляясь за подпругу.

Фергус внимательно слушал, вытирая рот салфеткой, – гости прибыли посреди семейного обеда.

– Шерифа я знаю, Толливер. Давай…

Джейми оборвал его нетерпеливым жестом.

– Туда мы помчались первым делом.

Выяснилось, что шериф уехал, а в доме никого нет, кроме вусмерть пьяной женщины с лицом недовольной птицы, храпящей на диване; в руках она сжимала крошечного негритянского младенца.

Джейми забрал ребенка и вручил его Йену, наказав следить за ним, а сам выволок женщину во двор и принялся поливать водой из колодца до тех пор, пока она не пришла в себя, затем втащил обратно в дом и заставил пить цикорий, разведенный с водой. Ее долго и мерзко тошнило, но вскоре бедолага все-таки обрела некоторую ясность сознания.

– Сперва сказала только, что женщин-заключенных здесь нет – кто сбежал, кого повесили…

Джейми умолчал об ужасе, охватившем его на последних словах. Он принялся трясти женщину, добиваясь подробностей. Наконец, после новой дозы воды и цикория, он их получил.

– За день до того пришел какой-то человек и увез ее, больше ничего она не знала. Я заставил ее описать, как он выглядел – это были не Браун и не Форбс.

– Понятно. – Фергус оглянулся: семейство собралось вокруг Йена, всячески донимая его ласками. Марсали, которую тянула за юбку Джоан, встревоженно поглядывала в их сторону.

– Кто бы мог ее забрать?

– Джоани, a chuisle[58], пойди помоги Фелисите.

– Но мам…

– Не сейчас, детка. Чуть попозже, ладно?

– Понятия не имею, – покачал головой Джейми. Отчаяние беспомощности желчью вспухало в горле.

Тут его поразила внезапная мысль, еще более ужасная.

– Думаешь, Стивен Боннет?

Что, если Форбс прознал о его побеге и решил просто поменять роли в своем дьявольском плане: силой увезти Клэр в Англию и попытаться навесить вину за смерть Мальвы Кристи на самого Джейми?

Внезапно стало трудно дышать. Если Форбс отдал Клэр Боннету, он найдет законника, вспорет ему брюхо, вырвет кишки и задушит ими! То же самое ждет ирландца.

– Папи, па-пи-и-и…

Сквозь кровавый туман, окутавший голову, пробился звонкий голосок Джоан.

– Что, chérie?[59] – Фергус с легкостью поднял ее левой рукой, поддерживая за толстую попку.

Дочь обвила его шею руками и что-то прошептала на ухо.

– Вот как? – рассеянно отозвался тот. – Très bien[60]. И куда ты его положила?

– К голым тетям.

Она показала на верхнюю полку, где лежали несколько томов в кожаном переплете, но без названия. Глянув в указанном направлении, Джейми заметил листок бумаги, торчащий между книгами.

Фергус недовольно поцокал языком и легонько шлепнул девочку по заднице здоровой рукой.

– Я же тебе запрещал туда лазать!

Джейми протянул руку и вытащил бумагу; при виде знакомого почерка кровь отхлынула от головы.

– Что такое? – встревожился Фергус, опуская Джейми. – Присядьте, милорд! Chérie, беги за нюхательной солью!

Джейми протестующе махнул рукой, пытаясь донести, что с ним все в порядке. Не сразу ему удалось овладеть речью.

– Слава Христу, она в безопасности, в доме губернатора…

Вытащив из-под стеллажа табуретку, Джейми опустился на нее, чувствуя, как подрагивают мышцы бедер и голени, не обращая внимания на поднявшуюся суматоху вопросов и подробных объяснений, как Джоан нашла записку, сунутую под дверь, – анонимные материалы частенько доставлялись в газету таким образом, и дети знали, что отцу надо об этом докладывать.

Фергус читал записку; темные глаза приняли сосредоточенное выражение, как и всякий раз, когда приходилось вникать во что-то сложное и важное.

– Ну что ж, это хорошо, – резюмировал он. – Пойдем и заберем ее оттуда. Только сперва надо поесть.

Джейми хотел было отказаться: нельзя терять ни минуты, да ему сейчас кусок в горло не полезет…

Но Марсали уже поспешила на кухню, отдавая приказы насчет горячего кофе и хлеба; за ней Йен с Анри-Кристианом на плечах и Жерменом, вопящим у ног. К тому же силы на исходе, а вдруг придется драться?.. Тут до него донеслось соблазнительное шипение жарящихся яиц, и Джейми повлекло на кухню словно магнитом.

За едой обсуждали и отвергали различные планы действия. Наконец Джейми неохотно принял предложение Фергуса открыто пойти во дворец и попросить разрешения повидаться с Клэр – якобы родственник, беспокоящийся о ее благополучии.

– Они не станут отрицать ее присутствие, – предположил Фергус. – Если сможем ее повидать, тем лучше; если нет, то хотя бы узнаем наверняка, где она.

Фергус явно желал лично выполнить задание, однако уступил, когда Йен напомнил, что в Нью-Берне его все хорошо знают и могут заподозрить в охоте за скандальными новостями для газеты.