Люво потянулся за оловянным стило и под рапортом Эккенхарта написал:

«Во-первых, контролировать связи Фургонщиков и сахрендеев, не допуская возникновения коалиции между ними и другими племенами Великих степей. Не дать возникнуть новой кочевой империи на этой территории. Предположительное время планирования: от пятнадцати до двадцати пяти лет. Важно.

Во-вторых, поддержать фургонщицких жрецов Лааль, культ Избранной не может превратиться в отдельную религию — не пока девочка жива. Попытаться решить вопрос о признании ее авендери Владычицы Степей. Предположительное время планирования: от пяти до десяти лет. Важно.

В-третьих, осторожно предложить помощь с исследованием Урочища. Поддержать магов и ученых. Проверить временную корреляцию с событиями на Вендерладском Болоте и на Багровых взгорьях. Предположительное время планирования: от года до трех лет. Оч. важно».

Эти заметки не были ему нужны, но следовало считаться с возможностью того, что император выполнит свою угрозу и прикажет его казнить. Перспектива смерти Люво не пугала, но он хотел быть уверенным, что его преемник, читая эти бумаги, будет знать, что именно Люво-асв-Нодарес считал важным и какие действия надлежало продолжать ради блага Империи.

Он отложил рапорт на специальную полку с письмами, которые сам считал важными или очень важными. Пора браться за остальное.

Ромбрертен Умверлихт, купец, происходящий из одного из союзнических племен востока, уже месяц находился в большом городе шатров, передвижной столице се-кохландийского царства. Вернее, в самом Золотом Шатре. Это была весьма сложная и опасная операция, в которой Меекхан требовал головы Умверлихта, обвиняя его в предательстве и заговоре с целью бунта против Империи. Одновременно тот же Меекхан отрицал все обвинения в поддержке агрессии верданно и восстания сахрендеев.

Имей Люво чувство юмора, он мог бы посчитать такую ситуацию забавной. В любом случае, их шпион сидел в ближайшем окружении самого Отца Войны, ближе, чем любой из Гончих, и время от времени присылал донесения. Главным образом о том, сколько раз в день Йавениру нужно менять пеленки. Этот старый сукин сын и правда умирал.

Порой он дни напролет бормотал колыбельные, а иной раз снова звал приятелей и друзей, что мертвы вот уже много лет. Иногда расспрашивал о той прекрасной рабыне, которая была его радостью последние полгода. Не помнил, правда, ее имени, но, похоже, прекрасно понимал, кого он должен благодарить за свою вторую молодость, из-за которой он смог командовать в битве с Фургонщиками.

Люво добрался до последних абзацев рапорта и замер. На миг даже перестал дышать. Шпион писал:

«Й. вспоминал нынче о своих прошлых военных триумфах и проклинал имя Киху Дану Кредо. Говорил, что когда бы тот не атаковал верданно под Олекадами и не дал им себя победить, то ему, Отцу Войны, не пришлось бы отправляться на помощь. И тогда он провел бы главную битву в ста милях дальше на восток, поймав Фургонщиков в ловушку между Амертой и местом, которое он называл Леннетр Оверт или Леверт Оверт. У Й. проблемы с дикцией, а потому я не услышал четко. Таков был первоначальный план, но его пришлось изменить, поскольку Й. не мог позволить уничтожить силы Дану Кредо. Обязанности Отца Войны по отношению к сыновьям, как он говорил. Потом Й. провалился в сон и не проснулся, даже когда его переодевали и мыли. Мне думается, он не доживет и до конца года».

Урочище… Луво пошел к стене, перед которой ранее стоял, и быстро дописал на трех карточках:

«Верданно — се-кохландийцы, битва, намеченная подле Урочища, незапланированная стычка раньше. Поражение?

Понкее-Лаа, Багровые взгорья вблизи от города, религиозная резня рядом с Урочищем, вмешательство некоего божества, бунты прекращаются. Поражение.

Дальний Юг, Урочище? Око Агара? Нет. Где еще большое Урочище? Проверить!!!»

Он вернулся к столу и на рапорте из Золотого Шатра добавил:

«Проверить, кто советовал Й. провести битву подле Урочища. Кто-то из Сынов Войны? Таинственная рабыня? Оч. важно. Средства неограниченные. Время — немедленно!

Белый Коноверин — легенды и мифы о проклятой, запретной земле, белые пятна на картах. Возле города Помве. Проверить потенциальные Урочища. Время — немедленно.

Вытянуть оттуда Ласкольника. Невзирая на средства!»

Этот листок он не откладывал в сторону, просто спрятал в рукав. Еще сегодня придется отдать приказания.

Глянул на стену с красным пятном посредине. Наконец-то он нашел общий элемент. Урочища и ана’бог. Что-то их соединяло. Только что?

Вдруг до него дошло еще кое-что. Император. Вторая Крыса своим отчаянным рапортом вызвал Крегана к каким-то феноменам на Вендерладском Болоте. Туда же стянули как минимум четыре пехотных полка, на помощь которым маршировали и другие отряды.

Отступить. Они должны отступить от Урочища, причем — немедленно.

Немедленно.

Люво бросился к дверям.

— Велергорф. Что о нем думаешь?

Десятник почесал щеку и скривился.

— Не знаю, господин лейтенант. Он странный.

— Странный? Гляди-ка, Нур говорит то же самое. Странный. Утверждает, что, когда пытается смотреть на чародея, у него начинает болеть голова. Но это может значить только то, что у Желудя есть талисман или что он использует охранные заклинания. Не больше.

— Может, и так.

Кеннет приказал Велергорфу угостить чародея водкой и присмотреться, потому что с момента их встречи никак не мог избавиться от беспокойства, которое ощущал в его присутствии. Не любил магов, как и большинство солдат Стражи, воспринимая их как необходимое зло, но тут дело было не только в этом. Инстинкт подсказывал лейтенанту, что с Желудем что-то не так, а инстинкту Кеннет привык доверять безгранично. Но, с другой стороны, помощь этого чародея им бы сейчас очень пригодилась.

Он гневно скривился: в последнее время он многовато комбинировал.

— Готовиться, — бросил Кеннет коротко в сторону очередной группки солдат. — Спускаетесь первыми. А ты, Вархенн, говори, что с ним не так. По очереди.

Сержант выставил перед собой растопыренную ладонь.

— Ну, тогда по очереди, господин лейтенант. Во-первых, — он загнул один палец, — он молод. Слишком молод для мага. Несмотря на бороду, дал бы ему не больше двадцати пяти. Просто-напросто щенок.

Кеннету пришлось признать, что Желудь и ему показался слишком молодым, но ведь он и не представлялся как магистр или великий мастер: говорил, что он просто чародей. А с такими бывало по-всякому.

— Спасибо, десятник. Но ведь и твой командир не слишком-то старше его. И тебе не пришло в голову, что ни один уважаемый, седобородый мастер из этой его гильдии не захотел бы морозить свою задницу на севере? А потому послали дурачка-челядника.