— Вам опарыши нужны? Красные или натуральные?

Мужик начал медленно вращать барабан катушки, прислушиваясь к пощелкиванию фрикциона с серьезностью ганфайтера, проверяющего револьверы в оружейной лавке, где ты, Гандрочер Кох?

— Нет. Просто необычная акция тогда была, я запомнил.

— Мы не проводили акцию… как вы говорите?

Катушка щелкала. Продавец прислушивался к этим щелчкам с печальной улыбкой и несбыточностью в глазах, он не хотел быть продавцом катушек, жерлиц и воблеров, он хотел нестись на мустанге через пряные прерии и гнать банды мексиканских конокрадов, он хотел есть кукурузные лепешки и бобы, приготовленные на костре, хотел ветра и простора, чтобы глазу не было за что зацепиться, этот Вайатт Эрп был гораздо лучше предыдущего.

— «Освободи опарыша», — подсказал я.

— Мы не проводили такую акцию, — сказал продавец.

— Почему? — тупо спросил я.

— Потому что «Освободи опарыша» — совершенно тупое название для акции, вам так не кажется?

Я был согласен, тупое название.

— Когда связь наладят, не знаете?

— Завтра, — ответил продавец. — Конец месяца же…

Оторвался от катушки.

— А, вы же гидролог… У нас каждый месяц отключают.

— Почему?

— Вышки оптимизируют, что-то такое. Я же говорю, завтра наладится.

Продавец дособирал катушку, с удовольствием крутанул. Похожа на гигантского шмеля.

— А что там по гидрологии? — спросил продавец. — Есть подвижки?

— Работаем, — ответил я. — Горизонт гуляет.

— Это из-за лесов, — тут же сообщил продавец. — Саруман скоро всю сосну вырубит, подряд метет. Леса вырубают, они не давят на землю, земля выпрямляется — вода уходит. Под нами огромные пустоты. Половина колодцев обмелела, скоро воду завозить придется.

— Пласт смещается к югу, — сказал я. — В этом нет никаких сомнений. Вы правы, вода уходит.

— А городу как без воды? — спросил продавец.

— Есть планы построить накопитель, — ответил я.

— Накопитель? А станцию? Станцию опять не собираются?

Я промолчал, продавец поинтересовался без иронии, серьезно.

— Что вам? — хмуро спросил продавец.

— Дайте охотничьи спички, — попросил я.

Продавец положил на прилавок коробок.

— Шиномонтаж где, не подскажете?

— За старой гостиницей был.

За старой гостиницей нашелся. «Вулкаша», он не работал.

Заглянул к памятнику. Вернее, к пьедесталу. От него успел предательски отвалиться один из углов, и обнаружилось, что основание сложено из силикатного кирпича.

Я обошел квартал вокруг Центральной площади в надежде обнаружить работающий шиномонтаж, но здесь его не было вовсе, ни с глупым названием, ни с оригинальным. Все потенциальные шиномонтажные места пустовали.

Заглянул в салон связи.

— Это до вечера, — с порога объяснила девушка в наушниках. — А может, до завтра…

Девушка зевнула и добавила:

— Завтра точно наладят, у нас всегда так.

— Шиномонтаж не знаете где?

— Да они не работают… То есть по записи, надо сначала в группе договариваться… А сейчас Интернета нет. Завтра… У нас скидки на батарейки.

Я купил батареек.

— На Любимова запчасти есть, — сказала девушка. — Магазин. Там вроде тоже занимаются.

Я отправился на Любимова.

Магазин запчастей располагался на перекрестке с улицей Смирнова, я добрался до него за пять минут. Магазин работал, но о возможностях шиномонтажа в нем не знали и посоветовали направляться в «Вулкашу», я покинул запчасти и неожиданно вышел к ЗАГСу. Учреждение располагалось в отдельно стоящем микроскопическом особнячке между банком и магазином запчастей, ЗАГС был закрыт. Не именно сегодня закрыт, а года два как — окна мутные, на дверях замок, на ступенях выросла трава.

Надежда Денисовна…

Неприятное, должен признать, чувство. Зловещая долина. Незримый квадрокоптер. Я не удержался и посмотрел в небо, но никаких квадрокоптеров в нем не нашлось, но отделаться от ощущения, что он там, я не мог. Получается, Надежда Денисовна не служила в ЗАГСе. Вопрос, где же она служила…

Я не очень представлял, что предпринять; мимо прошагала женщина средних лет, поглядела на меня с заметным сочувствием. Сам я стоял и тупо смотрел на красную дверь давно не работающего ЗАГСа и пытался думать. ЗАГС переехал? Может, он сейчас базируется где-нибудь в другом месте? Пойти к Аглае, спросить…

Я вспомнил вчерашний велосипедный конфуз. Пожалуй, к Аглае пока идти не стоит. К тому же там наверняка заседает Рома, думаю, он к ней с утра побежал, и они с Надеждой Денисовной обсуждали мой вечерний рейд. А Федор вчера хотел поговорить…

Федор.

Я выдохся. Мне не очень хотелось беседовать с Федором, но что еще сегодня делать, я придумать не мог. Домой возвращаться не улыбалось, значит, Федор. Дом на Береговой, с красной крышей, подземным гаражом, сауной, а баба его в Египте загорает. Береговая от Любимова в километре, я двинул к ней по узкому переулку, кажется, Кочегарному.

Улицу Береговую населял несомненно элитный контингент, это легко определялось по диковинным для Чагинска стриженым лужайкам, невысоким редким заборам и белому цвету стен коттеджей. А еще по тому, что улица имела только одну сторону, нечетную, на четной росли вишни и яблони. Наверное, раньше была и четная, но потом обитатели, облюбовавшие сторону нечетную, выкупили противоположные дома и снесли их, чтобы те не оскверняли пейзажа. Лично я так бы и сделал.

Дом Федора я легко опознал по припаркованной полицейской машине, он располагался на улице первым, думаю, не случайно, в качестве бастиона от прочих горожан, если вздумают шастать.

Дом как дом, двухэтажный пеноблок, обложенный состаренным псевдоитальянским фальш-кирпичом, аккуратный, безликий, с красной черепичной крышей и цветочным балкончиком. Гараж на две машины. Двухэтажная баня-гостевой дом. Стандарт. А вот территория просторная и живописная, пологой террасой к Ингирю, обложенный валунами родник и ручеек от него, вросшие в землю руины еще довоенной водокачки, отличный вид. Широкий задний двор, клумбы и грядки, надувной бассейн; под навесом гриль-зоны я нашел Федора.

Он сидел в железном кованом кресле, на журнальном столике перед ним лежал мертвый хорек. Рядом с трупиком стояла бутылка виски, к креслу был прислонен карабин «Сайга», Федор был слегка пьян. Умеренно пьян и печален.

— Посмотри, чего сделали… — сказал он, указав на хорька. — Убили…

Мортал хорек. И кованая скамейка. Бывает. Чагинск.

— Твой?

— Фантик, — Федор погладил трупик пальцем. — Безобидное существо, я его вот таким взял… Фантик…

Шмыгнул носом.

— Такой добрый, такой любопытный, никого не трогал…

Клыки у Фантика были вполне себе, с полмизинца.

— На обед приехал, захожу, а он лежит на видном месте…

Федор указал на Фантика.

— Окучником шлепнули.

Федор указал на окучник.

— Фантик очень доверчивый был, как ребенок… На руки шел, любил людей…

Подполковник схватил бутылку, отпил из горлышка.

— Рыбным фаршем питался, молоко пил, безобидный…

— Ну… может, он…

— Это все ложь! — перебил Федор. — На хрена ему их вонючие курицы?! Вонючие курицы вонючих куриц! Он курятину-то не ел,