Дрейф спрыгнул с бочки и обратился к Монтобану.

– Возвращайся на борт, брат, – сказал ему он. – Атаковать нам с тобой придется одновременно.

Через полчаса сотня человек, востребованных Дрейфом, высадилась на берег, и флотилия снялась с якоря.

Флибустьеры растянулись тут и там прямо на земле и заснули как убитые – с беспечностью, свойственной людям, чья жизнь неизбежно сопряжена со смертельной опасностью, вследствие чего они об этом даже не думают. Не спали только командиры – они слушали образный рассказ Питриана о том, что стряслось в Веракрусе и как они с Олоне угодили в ловушку, подстроенную Онциллой. Флибустьеры с радостью встретили весть о смерти Босуэлла и поклялись, что Онциллу скоро постигнет та же участь.

– Надеюсь, ты будешь нам проводником, Питриан? – сказал Дрейф, когда молодой человек закончил свой длинный рассказ.

– Черт возьми, я тоже надеюсь. Можно было и не предупреждать! – воскликнул тот. – Сами понимаете, я не могу бросить друга в беде.

– Не бойся, малыш, твой друг – мой брат. Уж я-то сумею защитить его от всяких там напастей, клянусь тебе. Скажи-ка лучше, ведь ты успел осмотреться в Веракрусе? Как тамошние укрепления, надежные?

– Гм-гм, не то чтобы очень. Во-первых, их не достроили.

– Это уже кое-что. Дальше?

– Дальше – ихние солдаты плохо подчиняются дисциплине и команды исполняют хуже некуда.

– Сколько в городе ворот?

– Двое. Одни выходят на дорогу, что ведет в Мехико, другие, крепостные, глядят в открытое поле. Есть еще две потерны.

– Ладно, покажешь все на месте. Ах ты, дьявол, эта крепость никак не идет у меня из головы! Что хоть она собой представляет?

– Да ничего особенного: крепость как крепость. Только нам от нее одна польза, – рассмеялся молодой человек.

– Какая же?

– Штука в том, что ее построили для защиты города от индейцев и все пушки там развернуты в сторону открытого поля.

– Узнаю безмозглых гавачо! – усмехнулся Красавец Лоран.

– Так, подобьем итоги, – продолжал Дрейф. – У нас имеется семь сотен человек, и атаковать предстоит одновременно с четырех сторон. Стало быть, сформируем четыре отряда: два – по двести пятьдесят человек в каждом, этого хватит; командовать первым буду я, вторым – Красавец Лоран; в двух других, которым предстоит захватить потерны, будет по сотне человек в каждом, и командовать ими назначаю Мигеля Баска и Давида. Ты ведь там знаешь каждую пядь, так? – прибавил он, обращаясь непосредственно к капитану. – Значит, выдвинешься вперед – будешь за дозорного. За тобой пойдет Красавец Лоран. Надо перекрыть потерны до того, как мы, все остальные, подойдем к воротам. Понимаешь мою задумку?

– Еще как! Да ты не беспокойся. К тому же, сам знаешь, у меня свои счеты с гавачо.

– Ну что ж, ребятки, а теперь, коли все решено, думаю, пора бы и на боковую. Завтра каждому надобно быть молодцом.

Предводители флибустьеров завернулись в плащи, и вскоре в пещере не осталось ни одного бодрствующего: Береговые братья сочли благоразумным не выставлять часового снаружи – из осторожности, чтобы его случайно кто не заприметил, а заодно и остальных.

Едва в пещере воцарилась мертвая тишина, как из самого темного угла показалась стройная и будто полупрозрачная фигура – она легким и быстрым шагом направилась к Питриану. Фигура была девичья, а одежда на ней – вроде как мужская, если бы не изящная, стянутая в талии юбка до колен поверх матросских штанов. Девушка была вооружена под стать заправскому флибустьеру. Она наклонилась к Питриану и тихонько тронула его за плечо.

– А, это ты, Майская Фиалка? – проговорил молодой человек, открывая глаза.

Девушка приставила палец к губам, призывая его молчать и в то же время давая знак идти за нею. Питриан мигом вскочил на ноги и следом за девушкой вышел из пещеры. Обойдя скалу, она оказалась на берегу и там остановилась.

– Чего тебе нужно? – спросил у нее флибустьер.

Лицо девушки на мгновение осенила грустная улыбка.

– Питриан, – наконец молвила она, – ты же любишь Олоне? Ведь ты ему друг?

– Ну да, – горячо отвечал тот.

– А раз так, отчего же ты не выручил своего друга? Почему бросил на заклание гавачо?

– Обижаешь, Майская Фиалка. Не бросал я друга, а что было сил пытался вызволить его. И уж если не сумел, то потому только, что он сам велел мне бежать.

– Ну да, – обронила она, качая головой, – все так говорят, однако ж сами себе не верят! Нехорошо ты поступил, Питриан. Негоже было бросать брата в беде.

– Может, ты и права, – глухо проговорил флибустьер, – я и сам себя то и дело корю, что послушал его.

– Хочешь исправить свою ошибку, Питриан? – продолжала девушка с детской улыбкой, полной загадочного очарования, тайну которого только сама и знала.

– Известно, хочу, – живо ответствовал тот. – А что для этого нужно, Майская Фиалка?

– Нужно сказать мне, как попасть в город этой же ночью.

– Ты с ума сошла, девочка! – вскричал молодой человек, невольно подскочив от удивления. – Гавачо тебя убьют!

Девушка покачала головой.

– Нет, – ангельским голосом проговорила она. – Разве станут они причинять мне зло, если я не желаю им ничего плохого?

– Но что ты, в конце концов, задумала, Майская Фиалка?

– Зачем тебе знать? Все равно не поймешь. Так ты исполнишь мою просьбу?

– Но это невозможно, глупышка ты эдакая!

– Почему ты назвал меня этим словом? Наши братья никогда не звали меня так. Они говорят – это больше годится для трусов.

– Послушай, Майская Фиалка, умоляю тебя!

– Бесполезно, раз ты не хочешь мне помочь. Время дорого, и я не могу тратить его понапрасну. Прощай, Питриан!

Она развернулась и пошла прочь от берега. Молодой человек кинулся за девушкой и быстро нагнал ее.

– Погоди! – выдохнул он, беря ее за руки. – Скажи, что ты хочешь, и я все сделаю, да простит меня Бог. А там будь что будет!

– Ты обещаешь, Питриан? Правда?

– Да, обещаю, упрямица ты эдакая.

– Ну что ж, повторяю, подскажи мне, как попасть в город, только и всего.

– Только и всего! – повторил Питриан, не удержавшись от смеха, который вызвало у него простодушие девушки. – Ладно, попробую. Иди за мной.

– Куда ты меня ведешь?

– К другу, не бойся.

– О, с тобой мне ничего не страшно. Чего мне бояться? Я же знаю, ты не желаешь мне зла. Да и Господь этого не позволит. Ступай же скорей. А для меня, сам знаешь, бродить по лесам – дело привычное.

Ободренный такими словами, Питриан ускорил шаг; скоро молодые люди вышли к лесу и двинулись дальше по узкой тропинке, что вела прямиком в Медельин. Не прошли они и десяти минут через чащу, как Питриан вроде бы расслышал где-то поблизости глухой конский топот.