Сладден подошел к висевшим на стене часам — с маятником, в футляре под избушку.

— Ни хрена себе, — заметил Макфи, открывая очередную жестянку пива.

Хелен спросила:

— Может, уже хватит?

Это один из многочисленных экземпляров часов, извлеченных недавно из музеев, чуланов и антикварных лавок. Вид у них не очень впечатляющий, но в первую голову нужно восстановить их рабочие качества. Когда завершится починка всех остальных, их поместят в головных офисах наших основных служб, и все экземпляры будут сверены с этим.

Сладден указал на гирю в форме еловой шишки.

Заметьте, что гиря подтянута и положена на полочку прямо под футляром. Закончив это сообщение, я ее подвешу, и часы пробьют полночь: время, когда умирает старый день и начинается новый. Бой часов подхватят полицейские сирены и фабричные гудки, и завтра в полдень этот звуковой сигнал повторится. Служащие Департамента хронометрии также взяли под контроль девяносто две церковных башни с колоколами; отныне они тоже станут громко, на всю страну, вторить бою этих маленьких часов.

Знаю: любители покоя сочтут это грубым вторжением в свою частную жизнь; интеллектуалы скажут, что возвращаться к солнечной временной шкале при отсутствии солнечного света — это шаг назад, а не вперед; рабочие, занятые ручным трудом и привыкшие отсчитывать время по собственному пульсу, назовут это пустой затеей. Не обращайте внимания. Эти часы позволяют мне давать вполне конкретные обещания. К восьми утра завтрашнего дня каждый дом, модульный дом, каждая контора и фабрика получат конверт с полиэтиленовыми мешками для мусора. К десяти в почтовых отделениях появятся первые бесплатные тюбики с пластичным цементом. И каждый час с этого экрана я или другой представитель муниципалитета будем рассказывать, как продвигаются дела. А теперь… —

произнес Сладден, беря в руки гирьку, —

желаю вам всем самой доброй ночи. Для Большого Унтанка вечность подошла к концу. Начинается время.

Он отпустил гирьку. «Тик» — маятник скользнул влево, «так» — вправо. Часы росли, пока не заполнили собой почти всю площадь экрана. Обе стрелки указывали строго вверх, на дверцу над циферблатом, которая разом распахнулась. Толстенькая деревянная птичка, попеременно выскакивая и прячась, закричала: «Ку-ку! Ку-ку! Ку…» Макфи повернул выключатель, и экран сделался прозрачным. Трое, сидя в ряд, уставились сквозь него на погрузившуюся в сумрак автостоянку. Снаружи слышались сирены, гудки, отдаленный звон. Хелен включила свет.

— Псих, — сказал Макфи. — Этот человек — псих.

— Нет-нет, — возразил Ланарк. — Я давно его знаю — он не псих. Как частному лицу я ему не доверяю, но, похоже, он четко ухватил политическую ситуацию. И его речь мне показалась искренней.

— Он твой приятель?

— Нет, он приятель моей жены.

Макфи склонился, сгреб Ланарка за лацканы и спросил:

— Что нам светит?

— Джимми! — крикнула Хелен.

Ланарк воскликнул:

— Что такое?

— Об этом я тебя и спрашиваю! У тебя ведь паспорт совета, так? И ты работаешь на социальную стабильность, верно? И знаешь Сладдена? Вот и скажи, что замыслила эта публика!

Притянутый им Ланарк полулежал на коленях у Хелен, ухом упираясь в ее бедро. Затопленный волной приятного тепла, он сонно проговорил:

— Мы стараемся погубить Унтанк. Некоторые из нас.

— Боже, это не новость. Мы, в мастерских, всегда это знали. «Ну ладно, — говорил я. — Черт с ним, с городом, лишь бы мои малыши уцелели». Но вы, ублюдки, похоже, на сей раз взялись за дело всерьез, так? Так ведь?

Макфи выпустил лацкан Ланарка, нацеливаясь вцепиться ему в ноздри и закрыть рот. Напротив, в нескольких дюймах, на блестящем боку чайника виднелось раздутое отражение лица Ланарка и руки Макфи. Картинка дрогнула и расплылась, и Ланарк заподозрил, что, когда она вновь появится, он будет без сознания. Боли он не чувствовал, поэтому не особенно беспокоился. Затем послышались удары и задыхающийся голос Хелен: «Отпусти, отпусти его!» Макфи ослабил хватку, удары зазвучали громче. Хелен застонала, потом крикнула: «Бегите, мистер! Оставьте нас! Оставьте!»

Нащупав ручку, Ланарк потянул ее, боком выбрался наружу и захлопнул дверцу. Помедлил немного рядом с модульным домом, который слегка раскачивался. На переднем сиденье слышался приглушенный шум, сзади — слабый детский плач. Взгляд Ланарка привлек освещенный плакат на фронтоне: атлетически сложенная пара с двумя смеющимися детишками играла на пляже в мяч. Текст сверху гласил: ДЕНЬГИ — ЭТО ВРЕМЯ. ВРЕМЯ — ЭТО ЖИЗНЬ. КУПИ СЕБЕ ЕЩЕ ЖИЗНИ У «КВАНТУМ ИНТЕРМИНЕБЛ». (ОНИ ПОЛЮБЯТ ТЕБЯ ЗА ЭТО.)

«Черт с ним, с городом, лишь бы мои малыши уцелели». Слова Джимми навели Ланарка на тревожные мысли о Сэнди. Ланарк бегом покинул стоянку и припустил по безлюдным улицам, пытаясь вспомнить обратный путь. Пошел теплый крупный дождь, и сточные канавы быстро переполнились. Окрестные дома были Ланарку незнакомы. Он завернул за угол, подошел к ограждению и бросил взгляд вниз, где, за несколькими уровнями автомагистрали, высилась темная башня со сверкающим шпилем собора. Ланарк облегченно вздохнул, перебрался через ограду и, скользя по мокрой траве, спустился по склону. По обочине дороги струился наискось поток воды, фута в два глубиной. Ланарк добрался вброд до сравнительно сухого места. Машин не было, кроме военного джипа, который, взметнув дугу брызг, со свистом пролетел поворот, затормозил и остановился рядом с Ланарком.

— Давай сюда! — крикнул грубый голос — И не вздумай дурить, у меня оружие.

Ланарк подошел ближе. Рядом с водителем сидел толстый мужчина в форме полковника. Толстяк спросил:

— Сколько вас здесь?

— Один.

— Так я тебе и поверил! Куда ты идешь?

— В собор.

— А что ты вторгся, куда не следует, тебе известно?

— Я просто переходил дорогу.

— Э нет! Ты переходил скоростную автостраду. Скоростные автострады предназначены исключительно для колесных транспортных средств, приводимых в движение мотором на высококачественном жидком топливе, о чем следует помнить… Бог мой, да это Ланарк! Это ты?

— Да. Ты Макпейк?

— Конечно. Садись. Тебе куда, как ты сказал?

Ланарк объяснил.

— Отвези нас туда, Камерон. — С довольным смешком Макпейк откинулся на спинку сиденья. — А я уж было решил, что мне в руки попался мятежник. Мы их высматриваем — сам понимаешь, такое время.

Джип свернул на соборную площадь. Ланарк сказал:

— Рима, наверное, говорила тебе про Александра?

Макпейк мотнул головой:

— Прости, я знаком только с одной Римой. Водилась со Сладденом в старые дни, когда существовала «Элита». Сам с ней разок переспал. Что за женщина! А я думал, она отправилась в институт в то же время, когда и ты.