Если протянуть руку вправо, то… ага. Его рука коснулась гладкой ножки столика у дивана. Скользнув по ней вверх, до квадратной поверхности, он похлопал по ней, нащупав… да, аккуратно расставленные Фритцем подставки под чашки. И маленькую книжку в черном переплете… а также лампу.

Это утешало. Некоторым странным способом он чувствовал, как будто мир исчез только потому, что он не мог видеть его. Но на самом деле, все по-прежнему существовало.

Закрывая глаза, он послал запрос на Другую Сторону.

Прошло много времени, прежде чем он получил ответ, и еще дольше, прежде чем он перенесся, ощутил под ногами твердый пол и услышал мягко журчащий вблизи фонтан. Он сомневался будет ли на Другой Стороне также слеп… да, слепее не бывает. Но, как и в случае с библиотекой, он помнил, как выглядит это место, даже если не мог его видеть. Вон там, чуть правее располагалось дерево, полное щебечущих птичек, а напротив, после журчащего ручья, будет лоджия с колоннами, которая считалась частью личных покоев Девы.

– Роф, сын Рофа. – Он не услышал приближения создательницы расы, но, с другой стороны, когда она парила над землей, ее черные одеяния не касались пола. – С какой целью ты явился ко мне?

Проклятье, ей было прекрасно известно, почему он здесь, и Роф больше не собирался плясать под ее дудку.

– Я хочу знать, ты ли это сделала со мной?

Птички резко умолкли, будто были поражены его безрассудством.

– Сделала с тобой ЧТО? – Она говорила тем же тоном, что и с Вишесом в Гробнице: холодно и безразлично. Что взбесило парня, ведь он даже по собственной лестнице теперь спуститься не может.

– Мое долбаное зрение. Ты отобрала его у меня, потому что я сражался? – Он сорвал с лица очки и швырнул их на гладкий пол. – Ты сделала это со мной?

В прежние времена она бы уже сделала из него отбивную и оставила истекать кровью за такое нарушение субординации. Ожидая ее реакции, Роф почти надеялся, что Дева-Летописеца поджарит его задницу ударом молнии.

Как ни странно, удара не последовало.

– Чему быть, того не миновать. И я, и твои сражения, никак не связаны с потерей зрения. Теперь возвращайся в свой мир, а меня оставь моему.

Он понял, что она отвернулась, когда ее голос стал тише, словно она говорила в другом направлении.

Роф нахмурился. Направляясь сюда, он рассчитывал на драку, даже нуждался в ней. И что получил? Никакого сражения, его даже не отчитали за сознательно проявленное неуважение.

Смена парадигмы ее поведения была столь радикальной, что на секунду он забыл о своей слепоте.

– Да что с тобой?!

Никакого ответа, только тихий звук закрывшейся двери.

В отсутствии Девы-Летописецы птицы пребывали в молчании, и только тихое журчанье воды связывало его с землей. Пока не появился кто-то еще.

Поддавшись инстинкту, он обернулся на звук шагов и принял боевую стойку, попутно удивляясь тому, что вовсе не был так уязвим, как ему казалось. В отсутствии зрения, его обострившийся слух создал картинку того, что происходило вокруг: он знал, где находится этот человек, по шороху его одежды, и был еще какой-то странный звук... щелк, щелк, щелк, и, черт возьми, он даже мог расслышать его сердцебиение.

Здоровое. Ровное.

Как здесь мог оказаться мужчина?

– Роф, сын Рофа. – Не мужской голос. Женский. Тем не менее, создавалось впечатление, что принадлежал он именно мужчине. Или это потому, что голос был такой властный?

– Кто ты? – спросил он.

– Пэйн.

– Кто?

– Не важно. Лучше поведай мне: ты собираешься что-нибудь делать этими кулаками? Или так и будешь там стоять?

Не задумываясь, он сразу же расслабил руки, так как ему казалось совершенно неуместным поднимать их на женщину...

Удар снизу в челюсть был таким мощным, что едва не сбил его с ног. Ошеломленный, скорее от неожиданности, чем от боли, Роф попытался вернуть себе равновесие. И как только его перестало шатать, он услышал тонкий свист рассекаемого воздуха, и ему врезали еще раз, очередной удар пришелся под подбородок, запрокидывая его голову назад.

Едва ли он позволит ей безнаказанно лупить себя. Годы тренировок и защитные инстинкты среагировали в нем, несмотря на слепоту. Слух заменил зрение, сообщая, где находятся руки и ноги. Роф схватил поразительно тонкое запястье и заломил руку, развернув женщину к...

Ее пятка врезалась ему в голень, боль пронзила всю ногу, и когда что-то похожее на веревку хлестануло ему по лицу, он окончательно взбесился. Он схватил эту штуку в надежде, что это коса...

Дернув веревку на себя, он почувствовал, как ее тело подалось назад. О да, это коса. Превосходно.

Лишить ее равновесия было не сложно, но твою мать, как же сучка была сильна. Удерживая весь свой вес на одной ноге, она ухитрилась крутануться в прыжке и резко ударить его коленом в плечо.

Роф услышал, как она приземлилась на пол и начала атаковать, но он не выпустил ее косу, удерживая женщину на месте. Она же напоминала воду – всегда изменчива, всегда в движении, раз за разом она наносила ему удары, пока его это вконец не достало, и он жестко повалил ее, придавливая к полу.

В данном случае грубая сила взяла верх над ловкостью. Тяжело дыша, Роф заглянул в лицо, которое не мог видеть.

– Какая муха тебя укусила?

– Мне скучно. – Сказав это, она ударила его лбом прямо в многострадальный нос.

Боль закружила его в бешеном водовороте, и его захват на секунду ослаб. Этой передышки ей было достаточно, чтобы тут же вырваться. Теперь настала его очередь целовать пол: обхватив его рукой вокруг горла, она потянула его назад с такой силой, что просто обязана была использовать запястье как мощный рычаг, помогая себе другой рукой.

Роф боролся за дыхание. Охренеть, она прикончит его, если будет продолжать в том же духе. Реально прикончит.

Ответ пришел из глубины его сознания, зародился на двойных спиралях его ДНК. Он не собирается умирать здесь и сейчас. Ни за что! Он выстоит. Он Воин. Кем бы ни была эта сучка, не она отправит его в Забвение.

Не смотря на стальной захват вокруг шеи, Роф издал боевой клич, и среагировал так быстро, что не успел осознать свои действия. Он понял лишь, что спустя полсекунды женщина уже вжималась лицом в мраморный пол, с заломленными за спину руками.

Без всякой причины, ему вдруг вспомнилась та далекая ночь в переулке и лессер, которому он покалечил руки, прежде чем добить урода.

То же самое он собирался сделать и с ней.

Но прокатившийся под ним смех остановил его. Женщина... смеялась. И не было похоже, что она рехнулась. Она на самом деле хорошо проводила время, хотя не могла не знать, сколько боли он собирался ей причинить.

Роф немного ослабил захват.