Каменные ступеньки были холодными. Здесь по-прежнему были паутина, пыль и сажа под укрепленными на стенах факелами. Как и раньше, эту лестницу и логово Чейда не убирали. Все выглядело таким же, как и прежде. В одном конце комнаты был очаг, на голом каменном полу стоял необъятный стол. На столе царил обычный беспорядок. Ступки и пестики, липкие тарелки с мясными объедками для Проныры, горшки с сушеными травами, таблицы и свитки, ложки, щипцы и почерневший котелок, от которого все еще шел вонючий дым.

Но Чейда здесь не было. Он был в другом конце комнаты, и его кресло с пухлыми подушками располагалось перед танцующим огнем камина. Ковры устилали пол, один поверх другого, и на столе, украшенном изящной резьбой, стояли стеклянная миска с осенними яблоками и графин вина. Чейд торчал в кресле, как свеча в подсвечнике. В руках у него был свиток, который он разворачивал по мере прочтения. Мне это показалось или теперь Чейд держит свиток дальше от своего носа, чем раньше, а его худые руки высохли еще больше? Я подумал, постарел ли он за те месяцы, что меня не было, или я просто не замечал этого раньше? Его серый шерстяной халат выглядел таким же поношенным, как прежде, длинные волосы ниспадали ему на плечи и были почти того же цвета, что и халат. Как всегда, я стоял молча, ожидая, что он соизволит поднять глаза и заметить мое присутствие. Кое-что изменилось, но многое осталось по-старому.

Чейд наконец опустил свиток и посмотрел в мою сторону. Несмотря на шрамы, испещрявшие его лицо и руки, королевская кровь в нем была почти так же очевидна, как и во мне. Я мог бы вспомнить, что он мой двоюродный дедушка, но наше родство ученика и учителя было ближе любой кровной связи. Он оглядел меня. Я бессознательно выпрямился под критическим взглядом наставника. Голос его был серьезным, когда он приказал:

– Выйди на свет, мальчик.

Я послушно сделал несколько шагов и остановился. Чейд стал изучать меня так же внимательно, как перед тем читал свиток.

– Если бы мы были низкими предателями, ты и я, мы могли бы постараться, чтобы люди отметили твое сходство с Чивэлом. Я мог бы научить тебя стоять так, как стоял он. Походка твоя уже похожа на походку принца. Я мог бы показать тебе, как добавить морщин твоему лицу, чтобы заставить тебя казаться старше. Ты почти одного с ним роста. Ты мог бы научиться его особым словечкам и тому, как он смеялся. Потихоньку мы могли бы собрать силы – осторожно, так, что никто даже не понял бы, что происходит. И в один прекрасный день мы могли бы выступить и захватить власть.

Я медленно покачал головой. Потом мы оба улыбнулись, я подошел и сел на камни очага у его ног. Огонь приятно согревал мою спину.

– Полагаю, это моя работа. – Он вздохнул и сделал глоток вина. – Мне приходится думать о таких вещах, потому что я знаю, как другие будут думать об этом. Однажды, раньше или позже, какой-нибудь мелкий лорд решит, что это хорошая идея, и придет к тебе с ней. Подожди и увидишь, прав я или нет.

– Разрази меня гром, если это произойдет! С меня хватит интриг, Чейд. Эти игры слишком дорого обходятся.

– Ты не так уж плох, учитывая руку, с которой имел дело. Ты выжил.

Чейд смотрел мимо меня в огонь. Вопрос, повисший между нами, был почти осязаем. Почему король Шрюд выдал принцу Регалу, что я был обученным убийцей? Почему он поставил меня в положение, когда я должен был докладывать и принимать приказы от человека, который хотел бы видеть меня мертвым? Может быть, он продал меня Регалу, чтобы отвлечь его от других планов? Если я был жертвенной пешкой, то остаюсь ли и теперь отвлекающей наживкой для младшего принца? Я думаю, что даже Чейд не мог бы ответить на все эти вопросы, а задать их было бы чернейшим предательством того, в чем мы оба поклялись. Быть людьми короля. Мы оба давно отдали наш разум в собственность Шрюду для защиты королевской семьи. Не наше дело спрашивать, как он хочет использовать нас. Этот путь вел к измене.

Так что Чейд взял графин с вином и налил мне стакан. Некоторое время мы обсуждали вещи, которые не имели значения ни для кого, кроме нас, и были тем более драгоценными. Я расспрашивал о ласке Проныре, а Чейд выразил сочувствие по поводу смерти Востроноса. Он задал один или два вопроса, по которым я понял, что мой наставник осведомлен обо всем, что я докладывал Верити, и, кроме того, знает массу конюшенных сплетен. Он рассказал мне о слухах и пересудах между слугами замка и обо всех важных событиях, произошедших в мое отсутствие. Но когда я спросил Чейда, что он думает о Кетриккен, нашей будущей королеве, лицо его стало серьезным.

– Перед ней трудная дорога. Она прибыла в замок, чтобы быть королевой, и она является и в то же время не является ею. Она приехала в тяжелые времена, когда королевству извне угрожают пираты, а изнутри назревает бунт. Кетриккен и не подозревала, что окажется при дворе, который не отвечает ее представлениям о королевской власти. Ей досаждают праздниками и балами, устраиваемыми в ее честь. Она привыкла жить среди своего народа, ухаживать за своими садами, работать на ткацком станке и в кузнице, разрешать споры и жертвовать собой, чтобы облегчить жизнь своим людям. Здесь она видит, что ее общество состоит исключительно из знатных, привилегированных, богатых. Кетриккен не получает удовольствия от вина и экзотической пищи, демонстрации дорогих тканей и драгоценностей – всего, что является целью этих сборищ. И поэтому она «не смотрится». Она по-своему красивая женщина. Но она слишком крупная, слишком светлая и слишком мускулистая по сравнению с женщинами Оленьего замка. Она как боевая лошадь, поставленная в один ряд с охотничьими. Справится ли она с этим? У Кетриккен прекрасное сердце, но я не знаю, будет ли этого достаточно для такой задачи, мальчик. По правде говоря, я жалею ее. Ты знаешь, она приехала одна. Те немногие, кто сопровождал ее, давно вернулись в горы. Она здесь одна, совсем одна. Не считая тех, кто ищет ее расположения.

– А Верити? – огорченно спросил я. – Он ничего не делает для того, чтобы скрасить это одиночество и обучить ее нашим обычаям?

– У Верити мало для этого времени, – откровенно сказал Чейд. – Он пытался объяснить это королю еще до того, как свадьба была устроена, но мы к нему не прислушались. Король Шрюд и я были ослеплены политическими выгодами, которые надеялись получить. Я забыл, что после свадьбы при дворе окажется живая женщина. Верити очень занят. Если бы они были просто мужчина и женщина и у них было бы время, я думаю, они в самом деле полюбили бы друг друга. Но здесь и сейчас им приходится прикладывать все свои усилия к тому, чтобы создавать видимость прекрасной пары. Скоро народ потребует наследника. У Верити и Кетриккен нет времени узнать друг друга, не говоря уже о любви. – По-видимому, он заметил тень боли на моем лице, потому что добавил: – Так всегда было в королевских семьях, мальчик. Чивэл и Пейшенс были исключением. И они купили свое счастье ценой отказа от трона. Это было неслыханно, чтобы будущий король женился по любви. Я уверен, ты множество раз слышал, какая это была глупость. И меня всегда интересовало, было ли это ему безразлично. Этот поступок дорого ему стоил, – тихо сказал Чейд, – я не думаю, что он сожалел о своем решении. Но он был будущий король. У тебя нет этой свободы.