проиграла! – торжествующе заверещала Крози, разжимая кулак с красно-черной бабкой. Прочертив ножом короткую линию на поверхности рисовальной ямы, она сказала: – Опять тебе угадывать, ты готова?

– Да, – ответила Эйла.

На сей раз, встряхивая спрятанные в ладонях бабки, Крози мурлыкала какую-то мелодию, закрыв глаза. Затем она вдруг посмотрела на сводчатый потолок и с крайне заинтересованным видом стала разглядывать какую-то деталь возле дымового отверстия. Эйла невольно взглянула в том же направлении, чтобы выяснить, что так заинтересовало старуху. Потом, вспомнив обманную уловку Крози, пытавшейся отвлечь ее внимание в предыдущей игре, она быстро перевела взгляд обратно и успела заметить, что хитрая старуха, перед тем как спрятать руки за спину, исподтишка заглянула в щель между ладонями. На морщинистом лице мелькнула легкая уважительная улыбка. Судя по движениям плеч и рук, Крози поменяла за спиной спрятанные в ладонях игральные кости.

«Возможно, заметив, как легли кости, Крози решила поменять их местами, – размышляла Эйла. – Но может быть, она просто хочет, чтобы у меня возникла такая мысль? А эта игра интереснее, чем кажется на первый взгляд. В нее гораздо интересней играть самой, чем наблюдать, как играют другие».

Крози вновь выставила вперед сжатые костлявые кулачки. Стараясь не показывать своей заинтересованности, Эйла украдкой посматривала на старуху. С одной стороны, просто невежливо в упор разглядывать человека, а с другой, учитывая тонкости игры, – ей не хотелось, чтобы Крози поняла, по каким признакам она оценивает ситуацию. Конечно, Крози была опытным игроком, и Эйла пока просто выясняла ее приемы; на сей раз Крози напряженно приподняла одно плечо и явно сильнее сжимала другой кулак. Прикинув, что Крози намеренно предлагает ей выбрать этот кулак, Эйла выбрала другую руку.

– Ха-ха-ха! Ты опять проиграла, – ликуя, воскликнула Крози и быстро добавила: – Ты готова?

Не дожидаясь ответа, Крози спрятала руки за спину и почти мгновенно выставила кулачки перед Эйлой, слегка подавшись вперед. Подавив раздражение, Эйла улыбнулась. Хитрая старуха, похоже, была совершенно непредсказуема, постоянно меняя тактику своей игры. Эйла выбрала ту руку, которая показалась ей более напряженной, и была вознаграждена за это отметкой на рисовальной яме. В следующий раз Крози вновь слегка изменила позу, опустив руки вниз, и Эйла проиграла.

– Все, у меня уже три очка! Этот кон я выиграла. Хотя по одной игре трудно судить, кому сегодня везет. Давай сыграем еще разок, – предложила Крози.

– Давай сыграем, я не против, – ответила Эйла.

Крози довольно улыбнулась, но, когда в следующей игре Эйла выбрала пустышку два раза подряд, ее настроение немного ухудшилось. Озабоченно нахмурившись, старуха тщательно трясла бабки в третий раз.

– Ой, смотри! Что это там? – задрав подбородок, сказала Крози, делая откровенную попытку отвлечь внимание молодой женщины.

Эйла отвела взгляд от сложенных ладоней, а когда вновь посмотрела на них, Крози, удовлетворенно улыбаясь, выставила вперед сжатые кулачки. Молодой женщине уже не составило труда определить, в какой руке пряталась выигрышная кость, но она намеренно тянула время, делая вид, что теряется в догадках. Эйле не хотелось слишком огорчать Крози, показывая ей, как быстро можно раскусить ее игровые приемы. Оценив позу и напряжение мышц, Эйла сразу поняла, где спрятана пустышка, словно Крози сама подсказала ей это.

Крози не обрадовалась бы, узнав, что ее обманные маневры так легко вычислить, а кроме того, у Эйлы было особое преимущество. Она с детства привыкла подмечать и оценивать малейшие детали телодвижений и мимики, поэтому делала это почти бессознательно. В знаковом языке клана немаловажную роль играли нюансы и оттенки смысла, которые передавались именно мимикой, незначительным изменением позы или напряжением мускулов. Она заметила, что люди, общавшиеся между собой с помощью разговорного языка, также сопровождают свою речь определенными жестами, которые лишь уточняют или подчеркивают смысл сказанного.

Раньше, упорно осваивая язык мамутои, она не могла уделять особого внимания их неосознанному языку жестов. И сейчас она порой неверно использовала некоторые слова, но за зиму научилась говорить довольно бегло, поэтому теперь, общаясь с людьми, она начала вникать в их своеобразный бессловесный язык, на который обычно никто не обращал внимания, хотя он чем-то напоминал язык клана. Играя с Крози, Эйла вдруг поняла, как много она может узнать об этих людях, применив знания и способности, приобретенные в клане. Одна из особенностей людей клана состояла в том, что они никогда не лгали, поскольку это невозможно было сделать на языке знаков; но Эйла обнаружила, что очень легко уличить во лжи людей из племени Других или выведать их секреты. Они даже не догадывались, чем выдают себя. Разумеется, Эйле пока не удавалось истолковать все скрытые значения языка движений племени Других, однако… она ведь только начала изучать его.

Наконец Эйла выбрала руку, в которой была спрятана пустая бычья кость, и Крози, поморщившись от досады, добавила третью отметку к очкам Эйлы.

– Теперь тебе повезло, – сказала она. – Но раз я выиграла первый кон, а ты – второй, то счет сравнялся и мы можем забыть о наших ставках.

– Нет, – ответила Эйла, – мы ставили на кон наше мастерство. Ты выиграла. А мое мастерство – лечение болезней. И я сделаю для тебя какое-нибудь снадобье. А ты должна поделиться со мной твоим мастерством.

– Каким таким мастерством? – удивленно спросила Крози. – Ты хочешь сказать, что я мастерски играю в азартные игры? Да, пожалуй, это я действительно делаю лучше других. Но ведь ты уже победила меня, чего же ты еще хочешь?

– Нет, я говорю не об играх. Я хочу научиться делать белую кожу, – сказала Эйла.

Крози удивленно ахнула:

– Белую кожу?

– Да, белого цвета, как у того платья, что ты надевала на праздник моего Удочерения.

– Вот оно что… Давненько я не выделывала белых кож, – сказала Крози.

– Но ведь ты умеешь? – спросила Эйла.

– Да, умею… – Взгляд Крози стал более мягким и немного рассеянным. – Моя мать научила меня, когда я была еще девочкой. Было время, когда белая кожа считалась священной в очаге Журавля, по крайней мере об этом рассказывают легенды. Никому из посторонних не разрешалось носить ее… – Лицо старухи вдруг посуровело. – Но теперь очаг Журавля потерял свой высокий статус, мы не смогли получить даже приличный Брачный выкуп. – Она настороженно взглянула на молодую женщину и спросила: – А зачем тебе белая кожа?

– Просто она очень красивая, – с восхищением сказала Эйла, и выражение лица Крози вновь смягчилось. – Некоторые люди считают белый цвет священным, – закончила Эйла, потупив взгляд. – Мне хочется сшить праздничный наряд для одного человека, который очень любит этот цвет. Красивое праздничное платье.

Эйла не заметила, что Крози мельком взглянула в сторону Джондалара, который