с полномочиями, но этого особого указа ad hoc он еще не получал. Кирилл, воспользовавшись, видимо, некоторою неопытностью тогдашнего «комиссара» и действительного статского советника, сказал ему, что достаточно и полномочий (или, может быть, просто декрета об его назначении в Ефес для Собора), и самовольно открыл Собор.

Обсудили дело скоро и прокляли как раз ересь Нестория и его самого и всех его сообщников. Через пять только дней Иоанн (патриарх Антиохийский) въехал сухим путем в город с огромной свитой духовенства. Но везде уже по городу висели (или были наклеены, не знаю) воззвания Кирилла с Собором, проклинавшие противников. И вот, несмотря на сопротивление Иоанна со множеством влиятельных и властных пособников, несмотря на сочувствие императора, несмотря ни на что, правоверие восторжествовало, на этот раз вовсе не наивными, не «любвеобильными», не «кроткими» и не «прямыми» средствами, как видите. Ловкому и отважному Кириллу сочувствовала и содействовала тайно, не забудьте, во всем этом деле безукоризненная, честная девственница Пульхерия[119].

И вот, когда мы с Вами теперь молимся на чудотворную икону Иверской Божией Матери и с любовью глядим на младенца Богочеловека на руках ее, то этой возможностью, этим утешением, этой простою и возвышенною радостию мы обязаны в высшей степени двум людям, вовсе не простым ни умом, ни сердцем: св. Ирине (иконозащитнице) и св. Кириллу (восстановителю двух естеств во Христе). Нет, голубчик, не пытайтесь «морализировать» историю Церкви больше, чем сама Церковь того требует! «Сила Божия и в немощах наших познается». Церковное дело требует своего «домостроительства» (т. е. политики), а домостроительству этому не довлеют в отдельности своей ни одни чисто идеальные, ни одни грубо практические средства. А смотря по обстоятельствам (точнее, смотря по указанию и избранию Божию[120]). Жаль, что Вы не знакомы с тою частью Теократии Соловьева (изданной за границей), где он объясняет как характеры Авраама30, Исаака31 и Иакова32, так и отношение Божьей воли к этим характерам их. <…> Я ничего подобного не читал в этом роде! И до чего хомяковский туман против этого слаб, я выразить не могу. Конечно, мораль Нового Завета и мораль Ветхого – огромная разница, но Бог – все Бог; и Человек, сколько ни смягчайся нравами, все-таки человек! И если в Ветхом Завете Господь пользовался, так сказать, разнообразными человеческими ресурсами для божественных целей своих, то из того, что мораль Нового Завета неизмеримо строже (к себе) и мягче (к другим), чем было в Ветхом, не следует еще, чтобы только одни «чистые сердца» и «добрые люди» имели право и назначение служить дальнейшему делу Церкви.

Факты церковной истории противоречат такому воззрению. Еще примеры: наш Владимир был, положим, простой и добрый человек; но Константин, царь (которого дело как инициатора в 100 раз важнее, чем дело Владимира – только последователя), разве не был прежде всего великий политик, который вовремя понял, что сила политическая в империи начинает переходить на сторону христиан? И какая же в этом беда? Это соображение ничуть не исключает и сердечного влечения. Философия греческая уже подготовила образованный класс и к единобожию, и к метафизической троичности основ. Религия и греческая, и римская приучили, с другой стороны, людей к антропоморфизму, т. е. не к чудовищному воплощению богов[121], как в других политеистических исповеданиях, а к человекообразной их красоте и вообще к человекообразию. Христианство растет и растет… Оно говорит: Бог один, но троичен в лицах и явился тогда-то и там-то в виде обыкновенного человека такого-то и т. д. Константин все это знает, все это понимает и чувствует, его это привлекает; ни личное честолюбие или желание утвердить свою власть на сочувствии христиан, ни сознание государственного дела, требующего соображения с обстоятельствами, не только не могли мешать этому естественному влечению, но, напротив того, усиливали его. И вот он издал указ о прекращении гонений и потом созвал 1-й Никейский Собор33, с которого, собственно, началось существование той самой Церкви, которой мы с Вами повинуемся, поклоняемся и служим. А этот равноапостольный царь пролил довольно много крови в междоусобных бранях и казнил еще вдобавок жену свою и сына!..

Значит, оказалось, что и вопреки немощам его, сила Божия могла самым поразительным образом обнаружиться через него, благодаря его дарованиям, его энергии, его уму и его (не без Бога же) высокому положению. Поймите также, умоляю Вас, раз навсегда, что ни жестокосердие, ни лукавство личной натуры ничуть не исключают искренности убеждений и верований. Другое дело мировоззрение и другое дело характер. Согласитесь с этим и не сбивайте сами себя вперед смешением этих двух сторон того человека, которого Вы судите.

Вы сами человек прямой, честный, искренний и меня, грешного, считаете тоже таковым. Пусть будет по-вашему (я сам думаю, что я до известной степени таков, за исключением честности в деньгах, ибо как должник и заемщик я много и сознательно даже в жизни награбил[122]). Хорошо; мы с Вами оба довольно искренни и прямы (а Вы, по-видимому, вдобавок и честны всячески); останемся таковыми, но не будем пристрастны к тому психическому типу, к которому мы более или менее принадлежим и которому, естественно, сочувствуем. Будем пообъективнее в суде нашем и воздадим suum cuique[123]… И для высоких целей нужны не только Св. Павел Препростый34 (сподвижник Антония Великого), не только кроткая и невинная Св. Олимпиада, не только простой сердцем и неученый Св. Спиридон35, епископ тримифунтский, не только мудрая, но честная и безукоризненная Св. Пульхерия-царица, но нужны и хитрый политик и во многом жестокий Св. Константин, и Св. Кирилл, столь страстный и столь изворотливый, и Св. Ирина, не пожалевшая сына для Церкви. Пороки при них, и пусть их судит, как Ему угодно, Господь; а исполинские их заслуги при нас остались и в нас живут, ибо благодаря им – мы то, что мы есмь теперь – православные люди, верующие в Троицу, в богочеловечность Христа и в святость икон.

А Филарет – светильник московский, разве был прост умом (!!) и сердцем? Едва ли!

И почему Вы говорите, наконец, что от. Амвросий – человек простой умом и сердцем. Вы упоминаете также по тому же поводу имя от. Иоанна Кронштадтского. Его я лично не знаю, в молитвенность великую и чудодействие его верю и даже в 87 году из Москвы писал ему больной, прося молиться за раба Божия Константина, и получил очень скоро исцеление. Это особый дар; а вот проповеди его из рук вон слабы и рутинны, особенно если вспомнить о великолепных проповедях