— Потому что он об этом ничего не знал, — жестко произнесла Даша.

— Как не знал? — Полетаев поднял Филиппа и помог ему сесть в кресло.

— Да вот так. Не знал — и все. Когда я говорила о человеке, не желавшем видеть в замке посторонних, я имела в виду не его.

— А кого? — хором спросили Титаевские. Даша медлила с ответом.

— Я очень долго размышляла над этим делом, и у меня постоянно не сходились концы с концами. Все так или иначе упиралось в фотографию, полученную от Белова.

— А в чем проблема? — не выдержал Богдан. — Почему они, — он кивнул на жену, — не могли сговориться с Беловым? Разве это сложно?

— Это невозможно. Михаил Евграфович Белов был не просто близким другом Марии Андреевны. Он был ее любовником и отцом ее сына. — Даша снова посмотрела на картину. — И только поэтому она разрешила повесить его, прямо скажем, не самый удачный портрет среди старинных подлинников, которым цены нет. И вот почему сам Белов никогда бы не пошел на сговор с Оксаной и ее крестной.

Даша встала и отошла к концу стола, противоположному хозяйке дома. Теперь она возглавляла собрание.

— Я расскажу вам, как все было. Мария Андреевна оказалась заложницей доисторического воспитания и махровых предрассудков. Она полюбила человека, который никак не мог стать ее мужем. Михаил Белов не обладал необходимой родословной. Кроме того, он был значительно моложе ее, а самое главное — прибыл из Советской России и, к тому же, был коммунистом. Общественное мнение оказалось сильнее чувств. — Даша смотрела на баронессу не отрываясь. — Только став старше, намного старше, она, вероятно, осознала, какую ошибку совершила. Но Белов к тому времени уже был женат. А что ожидало ее? Бездетная одинокая старость. И тогда она решилась. Возможно, это был единственный человеческий поступок за всю ее жизни. Она родила ребенка от любимого человека. Но, к сожалению, до конца так и не смогла себя перебороть.

Оксана и Богдан слушали, как завороженные. Лоб Полетаева покрыла испарина.

— Мария Андреевна посчитала, что все улажено: у нее есть сын, который ее обожает и которому можно оставить состояние, сохранив при этом реноме. Но случилось непредвиденное.

Даша перевела взгляд на Оксану.

— В далекой России проживала женщина, ни чем не уступающая по характеру баронессе: крестная Оксаны Мария Сергеевна Маневич. Тихо и спокойно работала она у специалиста в области остзейской генеалогии до тех пор, пока тот не получил письмо от своего знакомого о том, что некий Вельбах оставался в живых еще в тридцатых годах. Сам Миллер принял известие равнодушно, а вот Марию Сергеевну посетила неожиданная мысль: что если попытаться отыскать его следы? Она поможет получить потомкам пропавшего барона наследство, а те, в свою очередь, выразят ей какую-нибудь материальную благодарность. Чем плохо? И вот она устраивается уборщицей в архив Минобороны, выкрадывает оттуда личное дело моего деда. В этом деле оказалось достаточно сведений, чтобы понять: у Николая Андреевича был сын. Правда, там не сообщалось где тот находится сейчас, но зато было письмо, адресованное Николаю Николаевичу Титаевскому. Я этого письма не видела, но возможно в нем было что-то позволяющее догадаться, кем именно приходился Вельбаху адресат. Вероятно, Николай Андреевич догадывался о предстоящем аресте и решил попрощаться с сыном… — Даша с трудом удержала дрожь в голосе. — Маневич едет по указанному адресу, благо городок оказался небольшим, и узнает: Николай Титаевский и его сын погибли, но остался внук, который вот-вот должен покинуть детский дом. И тут Марию Андреевну пробивает: зачем же довольствоваться крохами, когда можно прибрать к рукам все. Между ней и замком стоял всего лишь неискушенный в жизни сирота. Грех было этим не воспользоваться. Богдан рассмеялся.

— Я с ума сойду…

— Маневич дожидается, пока мальчик отслужит в армии и с помощью подросшей крестницы берет его в клещи. Но, видно, Бог шельму метит. — Даша недобро усмехнулась. — Жениться-то Богдан женился, да вот с наследниками у молодой пары все никак не получалось.

Лиловый цвет Оксаниных щек свидетельствовал, что та уже на пределе.

— Время шло, детей все не было, а тут еще и Богдан начал задумываться, замаячил развод. Пришлось прибегать к экстренным мерам. Благо, медицина у нас развита. Как только стало известно, что Оксана ждет двух мальчиков, Маневич начала действовать. Она обратилась к французским адвокатам с просьбой помочь в получении наследства. Один из них согласился, начал подготавливать документы, и вот тут-то обнаружилась ужасная вещь: оказывается, дед Богдана жил по поддельным документам. Представляете — столько усилий и все напрасно!

— Занимательно, — чуть дрожащим голосом вдруг произнесла баронесса. — Только при чем здесь я и мой сын?

— А вот причем… — Даша заметила, что подполковник делает ей какие-то знаки, похожие на призыв замолчать, но решила их проигнорировать. — Проблема в том, что Маневич отступать не собиралась. Она поджигает архив, чтобы невозможно было установить истину и предлагает адвокату продолжить дело за любые деньги. Но тот рисковать не стал. — Даша покачала головой. — Вместо того, чтобы рисковать карьерой ради неизвестно кого, он связался с вами, баронесса.

Полетаев закрыл лицо руками и тихонько застонал. Но Дашу и это не остановило.

— Возможно поначалу вы лишь посмеялись над этим звонком: незаконный брак племянника вам ничем не угрожал, но на всякий случай вы все-таки решили проверить. — Даша помолчала. — Удивляюсь только, как вас удар не хватил от последующих новостей. Оказывается, Николай Андреевич был женат несколько раз и имел еще сыновей. Вот тут-то ситуация стала превращаться в патовую. Ваш единственный сын, ваша плоть и кровь, смысл всей вашей жизни мог оказаться выброшенным на улицу. Но вы, баронесса, оказались умной женщиной, здесь Сергей Павлович был абсолютно прав…

Полетаев никак не отреагировал.

— …Вы поступили самым разумным способом: наняли меня для розыска наследников. Во-первых, это отводило подозрения от вас самой, а во-вторых, появлялся человек, на которого можно было, в конце концов, свалить все эти убийства. Вернее, таких людей было двое: я и Богдан. Я находила наследников, а человек, которого вы, баронесса, наняли, их тут же устранял. Богдана вы оставили напоследок — он со своими липовыми документами был не страшен и должен был оставаться видимым наследником до тех, пор пока все остальные не отправятся к праотцам. Единственным камнем преткновения оставался мой отец, но до него добраться, по счастью, оказалось невозможным.

В столовой висела гробовая тишина. Мария Андреевна выпрямилась и, вскинув гордую сухую голову, зловеще рассмеялась.

— А ведь ты глупее, чем я думала. Одно время я даже гордилась тобой, но… баба — ока и есть баба,

— Сейчас вы можете говорить все, что угодно, — равнодушно ответила Даша. — Можете оскорблять меня, иронизировать сколько угодно, но вы все равно ответите за все преступления, которые совершили.

— Да как же я за них отвечу, ежели про это никто не дознается?