пола громадной пещеры, которую освещали малиновые полусферы, встроенные в потолок. Пещера была круглой, и во всех направлениях от центра, точно спицы от ступицы колеса, расходились коридоры. Вокруг суетливо сновали марсиане, габаритами не меньше их проводника, целиком поглощенные какими-то загадочными приготовлениями. Странный приглушенный лязг и громоподобный гул скрытых механизмов пульсировал в воздухе и сотрясал пол вибрациями.

– Куда это нас занесло? – пробормотал Ченлер. – Думаю, между нами и поверхностью много миль. Никогда о таком не слыхал, разве что в древних айхайских мифах. Что, если это Равормос, субмарсианский мир, где злое божество Вултум погружен в тысячелетний сон в окружении своих почитателей?

Проводник услышал его слова.

– Мы в Равормосе, – зловеще прогудел он. – Вултум проснулся и будет бодрствовать тысячу лет. Это он вас призвал, и сейчас я отведу вас в зал для приемов.

Потрясенные до крайности, Хейнс и Ченлер проследовали за ним от странного лифта по одному из ответвляющихся проходов.

– Глупость какая-то, – пробормотал Хейнс. – Я слышал о Вултуме, но ведь это суеверие, он для них что-то вроде черта. Современные марсиане в него не верят, однако его культ распространен среди парий и низших каст. Держу пари, какой-то мятежный аристократ задумал сместить правящего императора Сайкора и устроил в подземельях Марса свою штаб-квартиру.

– Похоже на то, – согласился Ченлер. – Этот революционер мог назваться Вултумом в расчете на марсианскую психологию. Местные любят высокопарные метафоры и фантастические титулы.

Оба замолчали в некоем благоговении перед необъятностью мира-пещеры, чьи освещенные коридоры простирались во все стороны. Первоначальные догадки уже не казались землянам разумными: невозможное становилось возможным, сказочное – реальным, и эта новая реальность затягивала их все сильнее. Далекий таинственный лязг как будто производился некой сверхъестественной силой; спешащие по своим делам гиганты поражали сверхъестественной целеустремленностью и энергичностью. Хейнс и Ченлер, оба высокие и крепкие, ощущали себя пигмеями, ибо ни один из марсиан не был ниже девяти-десяти футов. Рост некоторых приближался к одиннадцати, и все до единого отличались мощным и пропорциональным телосложением. Судя по лицам, возрастом они были старше мумий, что не вязалось с их ловкостью и проворством. Землян они, казалось, не замечали; взгляд глубоко посаженных глаз устремлялся к неким незримым видениям.

Под сводчатым потолком коридора через определенные промежутки, словно похищенные светила, сияли красные полусферы – несомненно, из искусственного радиоактивного металла. По огромной лестнице, ступени которой легко преодолевал их проводник, шедший впереди, им пришлось спускаться прыжками. Наконец проводник остановился у открытого проема одной из комнат, высеченной, как и остальные, в темной, твердой, словно адамантин, скале.

– Входите, – сказал марсианин и посторонился.

Помещение было небольшим, но возносилось вверх, точно внутреннее пространство остроконечной башни. Пол и стены пятнало темно-багровое свечение единственной полусферы высоко под куполом. Комната была пуста, за исключением странной треноги из черного металла, установленной в самом центре. На треноге лежал овальный кусок хрусталя, а из него, как из замерзшего пруда, поднимался покрытый изморозью цветок, раскрывая лепестки из гладкой и тяжелой слоновой кости, розоватой от странного света, что лился сверху. Кусок хрусталя, цветок и тренога казались частями одной скульптуры.

Перешагнув порог, земляне поняли, что рокочущие раскаты и гулкий грохот из глубин стихли, сменившись глубокой тишиной, словно они вступили в святилище, огороженное от звуков мистическим барьером. Дверь стояла открытой. Вероятно, проводник удалился, но странным образом земляне ощущали, что находятся в комнате не одни, словно с пустых стен на них смотрели невидимые глаза.

Ошеломленные и озадаченные, они уставились на бледный цветок; семь лепестковых язычков мягко изгибались из дырчатой сердцевины, напоминающей курильницу. Ченлер уже прикидывал, резной ли это камень или настоящее растение, минерализованное марсианской химией, когда, к их немалому удивлению, из цветка донесся голос, чарующе сладкий, чистый и звучный, но идеальные, четкие интонации выдавали чужака – не землянина и не айхая.

– Я, говорящий с вами, зовусь Вултум, – промолвил голос. – Не удивляйтесь и не пугайтесь, ибо я предлагаю вам дружбу в обмен на услугу, которую, надеюсь, вы не сочтете невыполнимой или чрезмерно трудной. Впрочем, сначала я должен прояснить все то, что вас тревожит… Не сомневаюсь, вам доводилось слышать народные легенды обо мне, и вы сочли их суевериями. Как и во всех мифах, в них хватает и правды, и вымысла. Я не бог и не демон, а обитатель иной вселенной и прибыл на Марс много тысячелетий назад. Хотя я не бессмертен, однако по продолжительности жизни со мной не сравнится ни одно существо в Солнечной системе. Я подчиняюсь иным биологическим законам, а моя жизнь – чередование сна и бодрствования длиной в столетия. По сути, айхаи не ошибаются: я действительно сплю тысячу лет, затем тысячу лет бодрствую… В те времена, когда ваши предки еще были кровными братьями обезьян, я отправился в космическое изгнание, спасаясь от заклятых врагов. Марсиане говорят, что я свалился с неба, как огненный метеор: миф повествует о том, как спустился с небес мой эфирный корабль. Я обнаружил на Марсе зрелую цивилизацию, которая, впрочем, значительно уступала моей, поэтому марсиане взирали на меня со смесью благоговения и враждебности. Марсианские правители и священники прогнали бы меня, однако я обзавелся приверженцами среди местных и снабдил их оружием, значительно превосходившим то, до чего успела додуматься марсианская наука; после великой войны я утвердил свои права и приобрел новых последователей. Я не хотел завоевывать Марс, а удалился в этот пещерный мир, где с тех пор обитаю вместе с моими приверженцами. За их верность я даровал им сравнимое с моим долголетие, а чтобы поддерживать его, наделил своим даром сна. Мои приверженцы засыпают и просыпаются вместе со мной… Веками мы поддерживали такой порядок вещей. Я редко вмешивался в дела живущих на поверхности, они же превратили меня в подобие божества или злого духа, хотя для меня понятие зла лишено смысла… Я обладаю чувствами и способностями, превосходящими чувства и способности как землян, так и марсиан. По своему желанию я могу проникать в удаленные области пространства и времени. Так я узнал о вашем затруднительном положении и позвал вас сюда в надежде увлечь неким планом. Сказать по правде, устал я от Марса, одряхлевшего мира, что неуклонно движется к погибели; я решил обосноваться на планете помоложе. Земля прекрасно мне подойдет. Прямо сейчас мои приверженцы строят корабль, на котором я намерен совершить путешествие… Не хочу повторять ошибку, совершенную на Марсе, когда я оказался среди аборигенов, которые ничего обо мне не знали и были поголовно враждебно настроены. Вы земляне – вы могли бы подготовить собратьев к моему прибытию и призвать прозелитов,