Затем девушка снова направилась к выходу, медленно следуя извилистой колеей, оставленной в камне бессчетным количеством ног, прошедших здесь прежде нее. Двигаться скорее не получалось. Груз на плече был слишком тяжел для нее, — но оставить Бенедикта здесь, чтобы сбегать за помощью, Бриджет не решилась. К тому времени юноша может задохнуться в дыму. Поэтому Бриджет с угрюмой настойчивостью шаркала дальше, автоматически переставляя ноги и понемногу двигаясь все дальше.

Аврорианского десантника она вообще не видела, пока тот не выбежал на нее из бокового прохода и не сбил с ног. Бриджет с воплем полетела на пол, стараясь не позволить обмякшему Бенедикту удариться головой о камни. Удар был болезненным и внезапным. Аврорианец рухнул рядом с девушкой, и что-то металлическое лязгнуло об пол.

Бриджет с удивлением оглядела лежащего врага. Этот парень был ранен. Форменная куртка густо залита кровью, как и штанина на ноге, — а на виске вздулся кровоподтек размером с кулачок ребенка. Взгляд мутный, зрачки расширены. Может, в смятении схватки товарищи забыли о нем, сочтя погибшим? Само собой, аврорианцам не терпелось поскорее покинуть горящий Храм. Раненый смотрел на девушку, едва ли видя ее. Между ней и аврорианцем лежала его омедненная сабля.

Бриджет вновь вскинула глаза, встретилась с аврорианцем взглядами и ощутила, как ее охватывает внезапная волна ужаса, замешательства, осознания того, что случайное столкновение только что обернулось схваткой не на жизнь, а насмерть, — и во взгляде раненого врага увидела отражение тех же чувств.

«Милостивые Строители! — ахнула про себя Бриджет. — Мне все-таки не удалось отвертеться от той дуэли».

Вот только в этом поединке не будет ни правил, ни распорядителя, ни дружеской поддержки, ни толпы зрителей.

Если Бриджет потерпит поражение в этой дуэли, никто и никогда не узнает об этом.

С протяжным стоном аврорианец рванулся к своей сабле.

Нога Бриджет опередила его, отбросив оружие в сторону. Тогда враг бросился на девушку, выставив вперед руки с растопыренными пальцами. Она вывернулась, применив прием уклонения, которому обучил ее Бенедикт, и сама схватила аврорианца за руку. Тот, в свою очередь, попытался освободиться от захвата и, похоже, немало удивился, когда это ему не удалось.

Зажав аврорианца, Бриджет совершила резкий оборот, чтобы впечатать мужчину в ближайшую стену. Его колени дрогнули от удара, и он начал оседать на землю, но Бриджет продолжала цепко держать его за руку. Второй своей рукой он нанес девушке неожиданно сильный удар, и перед глазами Бриджет закружились звезды, — пускай ей и удалось отчасти смягчить удар, отвернув голову в том же направлении. «Во время драки астрономия — не лучшее занятие», — подумалось ей в этот момент, и ее исполненный страха хриплый крик прервался серией истерических смешков.

Аврорианцу удалось навалиться на нее, придавить к земле, и он слепо зашарил руками, пытаясь схватить девушку за горло. Случись такое, и ей несдобровать. Верно проведенный удушающий прием за пару секунд лишит ее сознания, а в лихорадке ближнего боя сила, потребная для того, чтобы раздавить человеку трахею, была на удивление незначительной. В то же самое время Бриджет понимала, что десантник двигается быстрее нее, он сильнее и явно обладает гораздо большим опытом в подобных делах. Единственная причина, по которой девушка все еще была жива и способна вяло отбиваться, состояла в том, что ранение ее противника, очевидно, ослабляло его, да и на ногах он держался лишь с большим трудом.

Она уперла ему в грудь оба локтя, блокируя движения одной из рук и не позволяя использовать преимущество в весе, пока он пытался дотянуться до ее горла. Одна рука противника уже добралась до цели, но девушка напрягла мускулы шеи, прижав подбородок к груди, и не позволила сделать захват уверенным. Вторую руку ей пока удавалось сдерживать, прилагая все оставшиеся силы и понимая при этом, что долгая борьба скоро истощит ее. Поэтому она всячески старалась сбросить аврорианца с себя, выгибая спину, но тот был слишком силен, попросту слишком велик, чтобы она могла провести задуманный прием. Так Бриджет боролась, кажется, целую вечность, хоть и знала, что прошло не более полуминуты; ее руки начали уставать, и пальцы второй руки аврорианца принялись царапать девушке горло.

Поэтому она пошла на жуткий риск. Вместо того чтобы снова попытаться оттолкнуть десантника, она полностью расслабила руки — и резко нанесла удар головой в лицо противнику. Что-то громко хрустнуло.

Аврорианец отпрянул, из его носа хлынула кровь, и он упал, крепко приложившись головой о каменные плиты. Не дав ему времени опомниться, Бриджет перекатилась поближе к врагу и с жесткостью отчаяния принялась обеими руками, с размаху наносить удары ему в лицо.

Аврорианец пытался поднять обе руки, слабо отбиваясь, но продержался совсем не долго. Бриджет припечатала его голову в камень и, как только тот опустил руки, схватила на волосы и принялась стучать ею об пол, опять и опять. При этом она едва сознавала, что насмерть перепугана и не переставая кричит во все горло.

Дым между тем заметно сгустился, и девушка закашлялась, пытаясь отдышаться. Шатаясь, отошла от уже неподвижного тела аврорианского десантника, вернулась к Бенедикту. Она чувствовала себя вконец измотанной. Сражение продолжалось лишь считаные секунды, но она словно бы участвовала в забеге, длившемся целые сутки без перерыва.

И вновь Бриджет удалось поднять на плечо бесчувственного Бенедикта. По крайней мере, она еще сохранила достаточно рассудка, чтобы на этот раз сначала подобрать книгу. Спотыкаясь, она двинулась вперед, продолжая заходиться в кашле, — и лишь тогда с ужасом сообразила, что могла заблудиться.

Она стояла на перекрестье нескольких коридоров. Дорожки в виде полосы углублений расходились отсюда во все четыре стороны, а падение и последующая рукопашная окончательно лишили девушку чувства направления. Она уже не понимала, который из коридоров выведет ее из горящего здания. Она чувствовала, как начинает кружиться голова, а стоять удавалось лишь с трудом. Если поскорее не выбраться из этого дыма, она упадет без сил, и уповать останется только на то, что никто из них не сможет очнуться, когда до них дотянется жадное пламя.

Она медленно повернулась, надеясь увидеть хоть какую-то подсказку, но дым уже скрыл собою все находившееся чуть дальше вытянутой руки и, куда ни брось взгляд, отсвечивал огнем. Глаза у Бриджет и прежде слезились, но сейчас слезы хлынули потоком, и она громко застонала — от гнева, и от страха, и от бессилия.

— Мышонок! — окликнул девушку голос Роуля.

Сердце Бриджет зачастило, разбуженное новой энергией и надеждой.

— Роуль! Я здесь!

Из клубов дыма вдруг вынырнул кот, с дрожащим от волнения хвостом.

— Ты ведешь себя неприлично. Весь этот дым набился мне в нос, и поэтому я не мог пройти по твоему следу, и в этом тоже ты виновата. И нам пора уходить.

Бриджет как-то удалось не подавиться испуганным смехом, и она попыталась ответить ему на кошачьем языке, но горло засаднило от дыма, и вместо этого девушка закашлялась. Кивая, она жестом пригласила Роуля возглавить их шествие.