причитающееся на нужды шараб-ханэ, конюшен, верблюдов и мулов, на одежду девушкам, евнухам, фаррашам, поварам, погонщикам верблюдов и ослов, на прочих слуг и челядинцев и на все то, что потребно, и выправляли бы [это] из совокупности основных отпущенных средств».[1057] Согласно этому и написали. Все, что окажется в излишке, [государь] повелел обращать в казну той хатун, хранить строго под печатью двух эмиров, которые назначены во главе каждой ставки, и не расходовать без указа государя, дабы у хатун всегда имелась казна, которая могла пойти в дело в случае нужды. [Государь] сказал: «Мои поместья инджу впредь пусть будут инджу и поместьями детей от той жены, — и перейдут по завещанию к ее детям мужского пола, исключая женский пол. Ежели же у той жены детей не будет, тогда [они] пусть принадлежат сыновьям от других жен».

В настоящее время все те области и поместья согласно наставлениям дивана находятся в руках наибов хатун, приведены в цветущее состояние и [с них] добывается средств больше, чем прежде. |S 665| Причитающееся на столовое довольствие ставок и на их необходимые нужды полностью заготовлено и поступает исправно и вовремя. Суммы в казне у хатун определены, и теперь, когда для нужд войска понадобилось [добавочное] увеличение сумм, [государь] повелел выдать войску из средств их казнохранилищ тысячу тысяч динаров, и исходя из этого приказал [сделать] переводы, а войску была [от этого] значительная помощь. Никогда ни в одну пору не бывало такого строгого порядка. ‛Если захочет всевышний господь’, он будет существовать и процветать вовеки. Аминь.

Рассказ тридцать второй. О наведении строгого порядка в казнохранилищах и об устроении их дел

Прежде не было в обычае, чтобы кто-нибудь вел счет казне монгольских государей, или [чтобы] у нее был определенный доход и расход. Назначали нескольких казначеев, чтобы они принимали все, что будут доставлять, вместе складывали, и все, что идет в расход, вместе выдавали, а когда [ничего] не останется, говорили бы: не осталось. За казной присматривали фарраши, навьючивали ее и снимали, и до того она не была взята в твердые руки, что у нее не было даже палатки, а свалив в поле, ее накрывали войлоком, и по такому порядку можно догадаться о прочем состоянии. В числе обычаев был и такой, что всегда, когда доставляли что-либо для казны, к казначеям приходили их друзья и эмиры и просили подношения,[1058] и они каждому давали что-нибудь сообразно его весу. Баурчии, шерабдары, фарраши, конюшие тащили каждый что-нибудь из съедобного, питий и прочего и чего-нибудь просили. Казначеи, посоветовавшись друг с другом, давали. Точно так же они удовлетворяли наличными деньгами просьбу каждого из фаррашей, поскольку они их охраняли. Казначеи делали подношения также и друг другу и, посовещавшись, тащили каждый что-нибудь домой. Таким путем из казенных ценностей каждый год пропадало восемь десятых, а две [десятых] шли на расходы, которые повелевал государь. Когда хакимы областей уразумели это обстоятельство, они, если сдавали причитающиеся суммы в казну, давали взятку и получали расписку в приеме одного за два. Когда доставляют средства в казну редко, а то что доставляют находится в таком порядке, то ясно что государь может израсходовать. В таком роде продолжалось все время, а когда приказали, чтобы тотгаулы следили и хватали, если кто-либо будет выносить одежды или что-нибудь [иное], то они за несколько лет задерживали одного, да и то из корысти, выжидая удобного случая взвалить на него вину. Таких случаев во все времена произошло не более двух-трех раз. И из-за этого отказываются от драгоценностей и золотых денег! Изложение этих обстоятельств [лежит] вне пределов возможности.

В настоящее время государь ислама для этого завел такой порядок, чтобы казнохранилища были отдельные. Все драгоценности, какие бывают, он благословенной рукою кладет в сундук, так что если произойдет злоупотребление, оно немедленно станет известно. Рукою везира все до самых мелочей заносится в опись, и государь, заперев его [т.е. сундук] на замок, и запечатав своей печатью, назначает для охраны одного из казначеев совместно с одним евнухом,[1059] и он [сундук] находится на их ответственности. Ни одна другая душа из казначеев и фаррашей до него не имеет касательства. Все золотые деньги и государевы одежды, которые изготавливают в мастерских или [то, что] доставляют из дальних стран в виде тонсука, везир по-прежнему подробно записывает. Они тоже находятся на ответственности упомянутых двух лиц и до тех пор, пока государь не даст безусловного приказания, решительно ничего из этого не расходуют. К серебряным деньгам и разного рода одеждам, которые расходуют постоянно, [государь] приставил другого казначея и евнуха, и они на их ответственности. Везир, подведя всему итог, заносит в опись. [Государь] приказал, чтобы на то, что идет в расход, везир писал царское повеление[1060] и представлял ему, дабы он помечал [его] благословенным пером. Наиб везира заносит [повеление] в реестр и выдает. До тех пор пока не будет той меты [государя], ни одной душе ничего не выдают. Первое казнохранилище называют «нарин», а второе «бидун». |S 670| Для того чтобы не помечать каждое мгновение повелений, везир согласно приказанию пишет на каждый месяц [вперед] повеления о расходах, которые [государь] изволит произвести, с указанием имен и подробностей, и представляет их по одному в часы уединения и при удобном случае, дабы [государь] поставил мету. Через каждые шесть месяцев или год везир проверяет казну, все ли в казне имеется налицо, что [ей] было передано, или нет, из предосторожности, что не дай бог по каким-нибудь причинам больших казенных сумм могло не оказаться на месте.

Прежде некоторые вельможи и друзья обращались с просьбою, чтобы им выдали ссуду из казны. Вышел указ, чтобы без благословенного повеления по своему усмотрению не распоряжались, просьбы же были отклонены. [Государь] повелел, чтобы изготовили определенное клеймо, и каждую одежду, которую доставляют в казну, тотчас же клеймят этим клеймом, чтобы [ее] не могли подменить. Он повелел, чтобы многие фарраши, которые прежде состояли при казнохранилище, [теперь] были бы заняты только в должности фаррашей и не имели касательства к казне, потому что она находится на ответственности тех четырех человек и производство расчета по повелениям государя надобно предоставить им. Он повелел, чтобы в этих казнохранилищах ни в коем случае не было весов, а выдавали по тому же самому весу опечатанных свертков, как принимают. Ни у одной души нет возможности выдать держателю перевода хотя бы один гяз кербаса вместо денег, или на мгновение [его] задержать,